– Нет, сэр. Я только держал это место под наблюдением и
должен был описать всех людей, особенно женщин, которые входили, и узнать
номера всех машин, которые останавливались около владения или заезжали в него.
– Ну а дальше что?
– Как только я фиксировал номер какой-нибудь машины или как
только происходили любые изменения, я должен был звонить в свой офис, а они
оттуда докладывали Граймсу.
– Когда вы в первый раз позвонили в свой офис?
– Вечером десятого.
– И о каком автомобиле вы доложили в тот раз?
– Я доложил о машине, которая, как я потом узнал,
принадлежала обвиняемой, Гвинн Элстон. Я сообщил номер и дал полное описание
мисс Элстон, самое подробное, какое только мог сделать.
– А через какое время это было сделано, после того как мисс
Элстон подъехала к дому?
– Примерно через три минуты.
– И вы сделали об этом сообщение по телефону?
– Да, сэр.
– А откуда вы звонили? То есть где вы нашли телефон?
– В моем автомобиле есть система связи, и по ней я передал
сообщение в офис, а оттуда уже его передали Фелтингу Граймсу.
– А как мог Фелтинг Граймс отвечать вам?
– Только давая инструкции человеку в моем офисе, который, в
свою очередь, мог передать их в мою машину по коротковолновой связи.
– Ну а что случилось потом?
– Я оставался на своем посту.
– А что произошло потом?
– Когда мисс Элстон была уже в доме и примерно через
двадцать минут после того, как я закончил передавать сообщение по
коротковолновому радио, к дому подъехал мистер Фелтинг Граймс, или, вернее, тот
человек, которого я знал под именем Фелтинга Граймса. Теперь-то я знаю, конечно,
что его настоящее имя Фрэнклин Гиллетт и что имя Фелтинг Граймс он употреблял в
связи с другим своим домом или, лучше сказать, с другим своим образом.
– Ну а теперь, – продолжил Гамильтон Бергер, – я попробую
доказать, что это существенная часть дела. Какие инструкции, мистер Джаспер,
давал вам ваш клиент по этому поводу?
Судья Лапорт посмотрел со своего места на Перри Мейсона,
потом спросил:
– Есть ли возражения?
– Думаю, что нет. Если суд не возражает, надо внимательно
выслушать свидетеля, – заявил Мейсон. – Это становится крайне интересным.
Свидетель продолжал:
– Мистер Граймс, как я называл его тогда и как называю его в
своих показаниях, дал мне инструкции, чтобы я покинул свой пост и следовал за
ним.
– Итак, ваш пост был на Трибли-уэй?
– Да, сэр.
– А как далеко это от усадьбы Джорджа Белдинга Бакстера?
– Ну, это зависит от того, что вы имеете в виду…
– Я имею в виду главный въезд в имение Джорджа Белдинга
Бакстера, железные ворота.
– Около четверти мили.
– И это по той дороге, по которой ехала подсудимая?
– Это по той дороге, по которой она должна была ехать. Я не
следовал за ней.
– Но это была дорога, которую она не могла бы миновать?
– Да.
– А вот владения Бакстера, вернее, ворота… Легко ли до них
дойти пешком от дома на Трибли-уэй?
– Это зависит от того, что вы понимаете под словом «легко».
– Суд имеет ясное представление о том, что четверть мили
есть четверть мили, – изрек судья Лапорт. – Это ровно четыреста сорок ярдов –
расстояние, которое может быть легко преодолено пешеходом в отрезок времени
приблизительно от пяти до семи минут, если пешеход идет с приемлемой скоростью.
Вернемся к сути дела.
– Очень хорошо. Ну и что вы делали дальше? – спросил
Гамильтон Бергер.
– Поехал за машиной, которую вел Фелтинг Граймс, во владения
Джорджа Белдинга Бакстера. Могу сказать, что у въезда во владение Джорджа
Белдинга Бакстера дорога расширяется и там можно было припарковать наши машины,
не опасаясь, что их кто-нибудь стукнет.
– Очень хорошо, продолжайте, – сказал Гамильтон Бергер. –
Что произошло потом?
– Мы остановили машины. Мой клиент сказал, что совершенно
необходимо, чтобы я любыми способами остановил персону, которую видел входящей
в дом Гиллетта, когда она соберется ехать обратно в город. Чтобы я проник к ней
в машину и оставался в ней до тех пор, пока она не остановится у телефонной
будки и не позвонит, а я должен запомнить номер, который она будет набирать. Он
высказал предположение, что она будет настроена скорее дружелюбно, и я должен
сделать все, чтобы завоевать ее доверие. И наконец, я должен был, если
возможно, провести с ней ночь.
– И что же вы сделали?
– Я запротестовал, потому что это задание показалось мне
трудновыполнимым. Мой клиент не желал слушать моих возражений. Он спросил, есть
ли у меня оружие. Я ответил, что нет. Тогда он дал мне револьвер и сказал, что
я должен выстрелить по задним колесам ее машины, если она соберется уезжать. Он
сказал также, что она не поймет, что это выстрел, потому что выстрел из
револьвера похож на звук от прокола шины.
– И вы согласились на это?
– Я взял у него оружие, прекрасно отдавая себе отчет, что
делаю, но клиент был так возбужден, что я решил не вступать с ним в спор.
– Ну и что вы делали потом?
– Я припарковал свою машину на обочине дороги. Поднял крышку
багажника и попытался сделать вид, будто у меня проблема с шиной. Решил, что
если мне нужно поехать с этой девушкой, то это единственный способ привлечь ее
внимание.
– А что делал ваш клиент?
– Сказал, что будет следовать за нами сзади, когда я поеду с
той девушкой, которую, кстати, теперь я знаю как мисс Элстон, подсудимую на
этом процессе.
Гамильтон Бергер спросил:
– Так ваш клиент дал вам оружие?
– Да, сэр.
– И вы его взяли?
– С неохотой, но взял, сэр.
– И вы собирались завоевать доверие подсудимой?
– Да, сэр.
– И заставить ее поверить вам?
– Да, сэр.
– Так вы взяли оружие, которое дал вам клиент?
– Да, сэр.
– А что это был за оружие?
– «Смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра с двухдюймовым
стволом.
– Я показываю вам оружие «Полицейская модель» и спрашиваю:
это то же самое, которое вам дал клиент?
