— То есть казахи тогда нас кинули… Но ведь этот ящик, — Малик тычет автоматом в сторону лифта, — прошёл техобслуживание.
— У Левши, ты имеешь в виду…
— Не знаю у кого, но этот учёный с бородой проверял «чемодан» всякими приборами, и они показывали, что там всего достаточно…
— Осталась минута, — напомнил Бондарев. — И я никуда не убегаю, потому что я знаю, что именно сделал Левша. Он повесился, этот мастер на все руки, но у него был помощник, маленький, но все запоминающий. И он запомнил, что говорил Левша по поводу «ядерного чемодана». Левше очень понравилось, что он сделал. Он сделал обманку. «Чемодан» с начинкой из дешёвого цезия, который реагирует на все тесты, будто действительно готов взорваться, но на самом деле…
— Какая разница, — Малик уже не думает о времени. — Цезий, плутоний, пять минут, две минуты, будет взрыв, не будет взрыва… Я слишком устал, чтобы слушать всю эту чушь и дальше.
Монгол смотрит на часы и опускает руку. Время вышло. Ничего не происходит. Бондарев пожимает плечами.
— Я слишком устал, чтобы жить посреди всего этого и дальше, — говорит Малик, и Бондарев понимает смысл этой фразы.
Время вышло, и мир вокруг устоял, но лишь отчасти — Малик чётким движением подставляет себе автомат под горло и нажимает на спуск. Бондарев поспешно бьёт ногой и задевает магазин, отчего очередь уходит чуть в сторону, и Малик умирает не сразу.
Он чувствует холод и сгущающуюся темноту, из которой к нему подходят какие-то люди — женщина, мужчина… И мальчик, черноволосый мальчик, который так похож на самого Малика в детстве.
Малик протягивает к нему руку, но дрожащие пальцы повисают в воздухе, а потом падают вниз мёртвым грузом.
12
Лифт долго вытягивает их на поверхность, точнее, в верхний коридор, а уже потом через двери и люки — на воздух.
В верхних коридорах уже работают люди Конторы, кто-то из них здоровается с Бондаревым и Маратом, кто-то подмигивает маленькому мальчику, который час назад самостоятельно выбрался наверх и нашёл заплутавшие неподалёку конторские машины. Иса остаётся невозмутим, ему достаточно лежащей на плече руки Морозовой.
— Между прочим, ты так и не извинился, — напоминает Морозова Алексею.
— Успеется, — бурчит тот.
— Деревенщина невоспитанная, — говорит Морозова. — Тебя ещё учить и учить.
Бондарев спасает Алексея. Он хлопает его по плечу и говорит:
— Пойдём. Тебе надо познакомиться с Директором.
Алексей видит приближающегося Директора, видит подъезжающие машины, видит кровь на костюме и на руках Бондарева и как никогда чувствует реальность всего происходящего.
И он сам — часть этой реальности.
Эпилог
В первые сентябрьские дни того же года мать Алексея Белова получает заказную бандероль. Её привозит на машине специальный курьер, который заставляет женщину расписаться в длинной бумаге с множеством граф. Отправителем бандероли указан Иванов И.И.
Мать Алексея не знает человека с таким именем, но решает, что это кто-то из дальних родственников, кого она совсем уж позабыла за всеми горестями последних месяцев.
Она не может знать, что именно так — Иванов Иван Иванович — упорно называл себя на всех допросах некий мужчина, который был задержан в городском СИЗО в день самоубийства Алены Беловой. Затем этот мужчина непонятным образом исчез из запертой камеры, и местные правоохранительные органы до сих пор отказываются комментировать этот инцидент.
Мать Алексея разрезает бечёвку, аккуратно сматывает её и убирает в шкаф — может, пригодится. Потом она разрывает обёрточную бумагу и вытаскивает целлофановый пакет.
Она не знает, что когда вдова полковника Фоменко попала в психиатрическую лечебницу, то впоследствии именно с помощью похожего целлофанового пакета свела счёты с жизнью — надев его на голову и задохнувшись.
В том целлофановом пакете, который прислали матери Алексея, почему-то лежат деньги. Женщина думает, что это какая-то ошибка, раскладывает пачки на кухонном столе и растерянно на них глядит. Она не знает, почему в пакете были деньги, и она не знает, что ей с ними делать. Она потеряла сына и похоронила дочь, и деньги здесь ровным счётом ничего не могут изменить. Деньги в данном случае уже ничего не значат.
Но бывают случаи, когда деньги всё же имеют значение.
Когда в сумочке сотрудницы городского СИЗО находят пачку купюр, меченных словом «взятка», это кое-что значит. По случайному стечению обстоятельств городской прокурор именно в это время начинает кампанию по борьбе с коррупцией, и бедная женщина получает максимально жёсткий приговор. Через полтора года, в исправительной колонии, её убьёт разрядом электрического тока, но это уже будет совершеннейшая случайность.
Мать Алексея грустно смотрит на деньги, а потом замечает внутри целлофанового пакета ещё что-то. Это белый продолговатый конверт. Мать Алексея решает, что это письмо от родственника, в котором все наконец и разъяснится. Она достаёт из футляра очки, разрывает край конверта и вытаскивает оттуда фотографию.
Если бы мать Алексея читала городские газеты, то на прошедшей неделе ей бы попались на глаза другие фотографии — те, на которых местный бизнесмен Айрапетов сидит в шезлонге во дворе своего роскошного загородного дома. У бизнесмена запрокинута голова и широко раскрыт рот. Все лицо, горло и грудь испачканы серым порошком, в котором экспертиза признает героин. Героином будет набит и пищевод Айрапетова. Три пулевые отверстия в груди бизнесмена довершают малоприятную картину.
Но матери Алексея попадается совсем другая фотография. Там сняты двое молодых людей, стоящие в пол-оборота к объективу. Они разговаривают и не замечают фотографа. Невозможно понять, на каком фоне сделан снимок, можно разглядеть лишь профили молодых людей — девушки и парня.
Мать Алексея не понимает, какое отношение имеет к ней эта пара. Она ещё больше укрепляется во мнении, что произошла какая-то ошибка, но по природной обстоятельности продолжает разглядывать фотографию. Темноволосая девушка кажется ей симпатичной. Хотя Алена была лучше. А парень…
Женщину внезапно охватывает дрожь — она приближает фотографию к глазам, пристально вглядывается и…
В тот миг, когда сомнения окончательно исчезают, начинает исчезать и фотография. Изображение на листке плотной белой бумаги стремительно тает, и через несколько секунд мать Алексея держит в руке лишь чистый лист.
Она некоторое время сидит молча, а потом вставляет чистый лист бумаги в рамку для фотографий и ставит на полку рядом с фотографией Алены. Теперь, когда она смотрит на полку, то видит два родных и прекрасных лица, которые навсегда потеряны для неё.
Между тем специальный курьер, доставивший матери Алексея заказную бандероль, проезжая через центр города, останавливает машину. Он поднимается по ступеням здания городского суда и проходит по коридору к тому залу, где слушается дело Леонида Приходько, также известного как Ходок или Клешня. Курьер дожидается перерыва в заседании, заходит в зал и видит множество людей, часть из которых толпится у клетки с подсудимым. Курьер протискивается вплотную к решётке и негромко подзывает Приходько. Клешня угрюмо смотрит на курьера, а тот молниеносно просовывает внутрь клетки длинный белый конверт и добавляет: «От наших». Клешня оживляется и поспешно вскрывает конверт. Там листок бумаги с короткой надписью: «Прощай». Клешня недоуменно вертит листок в руках, переворачивает его, но больше ничего не находит. Он хочет спросить у курьера, что это за херня такая, но курьера рядом уже нет. Курьер знает, чем все закончится, и не хочет дожидаться финала.
