Он чувствовал, что вот-вот случится какое-то несчастье, предотвратить которое он не сможет, потому что занят сразу двумя делами. А помощь, эта трижды обещанная помощь, все не идет.
И получится, что во всем будет виноват он. А это еще дальше отсрочит исполнение Договора. И это непереносимо для Григория.
Несчастье приняло вид четверых крепких молодых людей, которые вдруг появились на шестом этаже возле номера 606. Григорий пытался их урезонить словом, но они не понимали слов. И тогда он перешел к делу, к тому жестокому, но необходимому делу, в котором Григорий искусен сверх меры и от которого он не получает никакого удовольствия, тем более что каждое мертвое тело на шестом этаже — это проблема, которую потом надо будет решить.
К этому времени шестой этаж усилиями Григория был совсем очищен от постояльцев. Где-то течет крыша, где-то нет света, где-то еще какие-то проблемы. Дирекция, слегка удивленная такими напастями, решила со следующего месяца поставить этаж на ремонт, однако Григорий не мог запретить прочему гостиничному персоналу подниматься наверх. И если кто-то поднимется и увидит эти трупы, то все задание Григория полетит под откос.
И оно полетело туда, потому что, кроме этих четверых, есть еще и другие, на улице, в машине. Главный из этой компании стрелял в Григория, тот упал, но помнил, как следует себя вести в такой ситуации. Так его учил Важный человек, и Григорий усвоил урок, хотя в целом он был не очень хорошим учеником — так ему сказал Важный человек. Но кое-что Григорий умеет.
Он лег на асфальт, закрыл глаза и приказал своему телу сконцентрироваться на борьбе с болью, на ликвидации нанесенного ущерба, Григорий не знал, сколько на это уходит времени, но потом он открыл глаза и обнаружил себя в каком-то полупрозрачном коконе. Когда он разорвал кокон, то оказался под серым небом того же дня в том же месте. Боль пульсировала в голове, но постепенно она стихла, ушла куда-то в тайные уголки, чтобы там затаиться.
Григорий понял, что он опоздал. Он позволил чужим людям, врагам, войти в гостиницу. Вероятно, они уже поднялись на шестой этаж. Вероятно, они уже добрались до девушки Лены, которая осталась совершенно беззащитной.
Григорий поспешил в гостиницу, но возле лифта его поймала за рукав заведующая хозяйством и спросила, где это его черти носят и почему он в таком виде... Она принюхалась, но не уловила запаха алкоголя и облегченно вздохнула. Григорий не пахнул алкоголем, он пахнул совсем другими вещами — опасностью, усталостью, убийством. Но заведующей хозяйством эти запахи, видимо, незнакомы, и она со спокойным сердцем начала диктовать Григорию список срочных поручений.
Григорий с трудом сдержался, чтобы не прервать ее, чтобы не ударить или не заорать — ведь эта женщина просто не понимала, что их всех отделяет лишь несколько секунд от катастрофы, — но крутом люди, и Григорий молча слушал, хотя пальцы его дрожали. На глазах заведующей хозяйством Григорий притворно направился в сторону своей подвальной комнаты, но затем снова пошел к лифтам — и буквально лоб в лоб столкнулся со своими врагами и Леной, которую те тащили с собой.
Григорий видел страх на лице главного из врагов и, забыв про все, побежал к нему, но тут как раз и случилась катастрофа. Внезапно вестибюль гостиницы превратился в поле хаотической бойни, в которую оказались вовлечены и враги Григория, и гостиничная охрана, и невесть откуда взявшийся наряд милиции... Весь этот грохочущий клубок в течение минуты прокатился по вестибюлю и разбился у лифта на несколько мелких кусков — живых и мертвых, движущихся и неподвижных. Григорий осторожно выглянул из своего укрытия и не увидел Лены ни среди живых, ни среди мертвых. Его отчаяние было безмерно.
Боль немедленно выползла из своих тайников и опутана собой череп. Григорий был в панике, но именно тут удача повернулась к нему лицом.
Посреди разгромленного вестибюля, между битым стеклом, лужами крови, брошенными вещами и прочими следами случившейся катастрофы Григорий увидел сидящую на полу девушку — она была насмерть перепугана, она держалась за голову руками и поначалу не вызывала у Григория ничего, кроме механического сочувствия. Затем он узнал ее. Он узнал ее лицо и вспомнил ее имя, которое он совсем недавно видел на листе бумаги с пометкой. Григорий не верил своим глазам, но потом решил, что так и должно быть. Сначала девушка пропала, потом Григорий нашел ее имя, а теперь нашлась и она сама. Все-таки из двух дел он должен спасти хоть одно.
Пользуясь полной неразберихой, парящей в вестибюле, Григорий побежал к сидящей на полу Насте — ее зовут Настя, это он помнит. Он схватил ее под мышки и потащил в единственное подходящее место — в свою подвальную комнату. Кажется, по дороге туда девушка потеряла сознание.
У себя в комнате Григорий посадил ее на стол, прислонил к стене, брызнул на нее водой, пощупал пульс — и убедился, что Настя жива, хотя еще немного не в себе.
Григорий торопился поделиться своей радостью с другими, он схватился за мобильник, чтобы сообщить Важному человеку: добыча, на которую тот не очень-то и рассчитывал, оказалась в руках Григория! Но мобильник предательски не реагировал на суматошные тычки пальцев Григория. Он взбешенно тряс телефон — техника никогда не внушала Григорию доверия, ручная работа всегда надежнее. Питание? Батарейки?! У него не было на это времени в последние дни, нет и сейчас. И вот он сидит в подвале со своей бесценной добычей и без связи.
По коридору пару раз прошлись менты, но Григорий запер дверь и не выдал себя ни единым звуком. Он прислонился к стене и быстро-быстро жевал «Стиморол», целую пачку зараз. Это всегда его успокаивало. Хотя бы на время.
Менты ушли, коридор был пуст, но они наверняка остались наверху, в вестибюле. Сейчас помощь нужна Григорию, как никогда прежде. Без нее он не представлял, что делать.
Девушка негромко произнесла какие-то непонятные звуки — наверное, ей снится сон. В комнате был выключен свет, и когда девушка пришла в себя, медленно оторвала спину от стены и села, то Григория она не увидела.
Но он был здесь. И, лишенный инструкций, помощи, поддержки, он сделал то, что умел делать хорошо.
Он приставил лезвие ножа к горлу Насти. Она послушно замерла, и это понравилось Григорию. Некоторое время они оба не шевелились.
Интересно, помнит ли Настя, что они уже встречались три года назад. Тогда все вышло не очень удачно, но все же...
— Ты знаешь, кто я? — спросил Григорий.
— Я вас не вижу, — ответила Настя.
— Разве это обязательно?
По телу девушки прошла дрожь, Григорий ощутил ее через лезвие ножа. Главное, чтобы она не стала кричать. Если она будет кричать, придется ее ударить.
По телу Насти прошла новая волна дрожи.
— Разве это обязательно? — повторил Григорий, но он уже не был уверен, что это хорошая идея — разговаривать с Настей.
Девушка снова вздрогнула, ее шея приближалась и удалялась от лезвия. Если она вздрогнет сильнее, то может порезаться, и Григорий отвел нож подальше.
