Хотя что могло быть хуже, чем обнаружить себя обложенным и преданным со всех сторон? А это с Мезенцевым уже случилось.
Потом в коридоре раздались осторожные шаги, и Мезенцев направил ствол на дверь.
Человек за дверью остановился и постучал. Потом добавил:
— Сейчас я войду. Осторожнее с оружием, пожалуйста.
Это было сказано с такой холодной уверенностью в своем праве так сказать и так сделать, что Мезенцев едва удержатся от искушения немедленно засадить в дверь всю обойму.
Но вместо этого он сказал:
— Рискни здоровьем! Я теперь сначала буду стрелять, а потом разговаривать!
— Да? — прежним всезнающим тоном ответили ему из-за двери. — А как же Лена? Что тогда будет с ней?
— Какая еще Лена? — крикнул Мезенцев, уже чувствуя, что в этой словесной дуэли он заведомо проиграл.
— Лена Стригалева, которая ждет вас в гостинице. Она очень на вас надеется.
— Вот сволочи, — обреченно сказал Мезенцев. — Ну и чего вам от меня надо?
— Все то же самое, Евгений Петрович, все то же самое, — сказала Инга, входя в кабинет и совершенно игнорируя наставленный на нее мезенцевский «ТТ».
6
Мезенцев задумался. Посмотрел на Тему, потом на Ингу. Тема был мертв, Инга была жива и здорова. Пять минут назад все было наоборот. Тут было о чем поразмыслить.
— У вас какой-то странный взгляд, Евгений Петрович, — заметила Инга, присаживаясь на диван. — Что-то не так? Вас что-то волнует?
Мезенцев оценил шутку и растянул губы в кривой усмешке.
— Хорошо выглядишь, — наконец сказал он. — Особенно для трупа.
— Я рада, что вы сохранили чувство юмора в такой тяжелой ситуации, — кивнула Инга. — Это хорошо, мы заинтересованы в вашем здравом рассудке. И особенно в твердой памяти. Потому что если что-то случится с вашей памятью и вы не вспомните, где находится интересующая нас папка генерала Стригалева...
— А что это ты меня на «вы»? Старые знакомые, так сказать... — Рассудок Мезенцева плыл в каком-то тумане, и сейчас ему было важно отыскать какие-то надежные реальные метки, опоры, чтобы на их основе сориентироваться и понять, что к чему. Если бы Инга сейчас заявила, что видит Мезенцева первый раз в жизни, он, наверное, совсем рехнулся бы.
Но она так не сказала.
— В некотором роде, — сказала она. — Хотя в Дагомысе я тебя не узнала. Извини.
— Значит, в девяносто втором ты произвела на меня более сильное впечатление, чем я на тебя.
— Спасибо за комплимент, — сдержанно улыбнулась Инга. — Зато ты был неотразим в Дагомысе. Ты вел себя абсолютно нелогично... И твои действия было невозможно просчитать. Мы никак не могли понять, кто ты такой и что тебе нужно. Честно говоря, окончательно мы тебя расшифровали уже после. После того, как ты в меня стрелял. Бронежилет — это хорошая вещь, но два сломанных ребра... Не очень приятно. Лишние расходы на лечение. Потерянное время.
— Извини. Я хотел просто тебя убить.
— Интересно, зачем?
— Потому что ты хотела убить меня.
— Ничего подобного.
— Не свисти... Ты еще скажи, что не хотела убить Генерала.
— У меня не было такого задания.
— Ха! — сказал Мезенцев.
— Не «ха!», а у меня действительно не было такого задания.
У меня было другое задание. Серьезное задание. Если бы у меня не было такого задания, я бы и не надела бронежилет.
— И что это за задание?
Инга посмотрела на него снисходительно-доброжелательно, как смотрит мать на крошку-сына, просящего неприемлемо дорогую игрушку.
— А вам нужна папка? — уточнил Мезенцев.
— Конечно. Иначе я бы не стала мешать твоему другу. — Она кивнула в сторону Темы. — Делать то, что он хотел сделать.
— Отлично. Тогда давай разберемся — что ты там делала?
— Где папка, Евгений?
— Папка у меня, все в порядке. Что ты там делала?
— Хорошо. Кроме Генерала, в гостинице было много других людей. Мне нужно было позаботиться о других людях. Не о Генерале.
— Но ты оказалась в его номере. Зачем?
— Чтобы защитить его. Мне это не удалось. К сожалению.
— Подожди... — Мезенцев уставился на Ингу, сопоставляя то, что он видел сейчас, и то, что он видел в зеркале генеральского гостиничного номера. То, что было на пляже в Дагомысе, и то, что было на деревянном мостике в Приднестровье.
— Подожди. То есть... Ты не хотела ему мстить за то, что было тогда?
— Мстить? Нет. Зачем? Он делал свою работу. Я — свою. Когда-то мы работали друг против друга. Но время прошло. Теперь меня наняли, чтобы работать вместе с ним. Это бизнес. Неправильно примешивать к бизнесу эмоции. И все-таки давай вернемся к нашему с тобой бизнесу...
— К папке.
— Точно. Я не спрашиваю, зачем ты ее взял. Я спрошу — там все на месте?
— Все. Я все оставил так, как есть.
— Это хорошо. Теперь ты должен передать мне папку.
— Нет, я сам привезу эту папку в Волчанск, там я буду уверен, что с Леной все в порядке, мы обговорим условия... По телефону мы договаривались так. И мы не договаривались, что за мной будут шпионить...
— Если бы я за тобой не шпионила, ты был бы уже мертв. А что тебе Лена? Лена втянула тебя в крупные неприятности, и неразумно из-за нее...
— Давай-ка я сам решу, что разумно, а что нет.
— Пожалуйста, — вежливо ответила Инга. — Но я бы тебе рекомендовала обратиться к психологу. У тебя явные нарушения поведения. Вероятно, это последствия войны. Лично я прошла курс лечения — и это было очень хорошо. Тебе тоже рекомендую. Например, у тебя нарушения с логическим мышлением.
— С чего ты взяла?
— Если бы у тебя не было таких нарушений, ты бы давно спросил сам себя: эта Инга, она действует одна? Или за ней кто-то стоит?
Мезенцев вспомнил, что голос в трубке, предложивший ему вернуть папку, был мужским, и ответил:
— По крайней мере, вас двое.
Инга засмеялась.
— Что?
— Сейчас несколько наших людей присматривают в Волчанске за твоей Леной. Чтобы она никуда не убежала. Другие наши люди сейчас расположились снаружи твоего ресторана. Чтобы ты никуда не убежал. Тебя ждут на вокзале. Тебя ждут на твоей квартире. И в той квартире, которую ты снимал для Лены.
— Целая банда, — сказал Мезенцев без большого энтузиазма.
— Я бы назвала это по-другому — организация.
— И вы хотите папку.
— Мы хотим, чтобы ты отдал нам ее сейчас.
