Бондарев осторожно поднялся на второй этаж, сориентировался в темноте лестничной площадки...
И тут у него зазвонил мобильный телефон. Бондарев мгновенно слетел вниз по лестнице, прижал трубку к уху и уже на улице отозвался на вызов Директора.
— Слушаю.
— Не спишь? — заботливо поинтересовался Директор.
— Куда там...
— Весь в трудах, бедняга. Нашел Крестинского?
— Ищу.
— Очень долго ищешь... Ну да ладно. Я не об этом. Слушай, вот эта дыра, в которой ты застрял... Она ведь называется Волчанск, да?
— Вроде бы так.
— И там у вас есть такая гостиница «Заря».
— Есть такая. Там как раз Гриша Крестинский и трудился.
— Отлично. Теперь слушай меня внимательно. Лапшин и Морозова пасли одного деятеля по кличке Жора Маятник. Это тот самый Жора Маятник, которого в прошлом году едва не угрохали в Дагомысе. После Дагомыса мы его прижали, и он согласился свалить из страны на наших условиях. Согласился, а потом стал тянуть время... Пару часов назад в гостинице «Заря» Жора Маятник и его парни взяли заложников и засели на верхнем этаже. Чего они хотят — непонятно. Морозова и Лапшин уже там.
— Морозова и Лапшин — в Волчанске?
— Да, они в гостинице. И ты туда двигай.
— Крестинским пока не заниматься?
— Видишь ли... Тут вот какое дело. Среди заложников, которых взял Маятник, есть некая Настя Мироненко. Тебе знакомо это имя?
— Блин, — сказал Бондарев. — Я еду туда.
— Поезжай и...
— Что?
— Тебе не кажется, что тут слишком много совпадений? В одном городе в одно и то же время — старший брат Крестинского; девочка, которую пытались убить по приказу Химика... И еще Маятник, которого в Дагомысе пытались убрать люди Крестинского-младшего... Что-то их тянет всех туда, в Волчанск. Разобрался бы ты, а?
— Я попробую, — сказал Бондарев, понимая, что сна ему сегодня не видать, а значит, скоро он будет выглядеть так же пугающе, как и недоброй памяти Гриша Крестинский.
Он побежал к такси, а тем временем за дверью квартиры Гриши Крестинского, в абсолютной темноте кто-то сказал:
— Ты что, знаешь этого человека?
— Нет, — ответил другой голос.
— А чего ты тогда так задергался, когда он подошел к двери?
— Сам не знаю. Я еще не совсем выздоровел...
— Ничего, рыжик, ничего. Это пройдет. Пройдет. И все станет как раньше. Ты ведь хочешь, чтобы все стало как раньше?
— Ну...
— Хочешь, хочешь, по глазам вижу, что хочешь, — засмеялся первый голос. — Извини, это я неудачно пошутил.
— Я не обиделся.
Седой включил подсветку на часах:
— И где носит этого гребаного Гришу?! Ты можешь что-нибудь сообразить на этот счет? А то время уже...
Пауза. И потом не очень уверенный высокий голос:
— Гостиница?
4
На шестом этаже Морозову встретили трупы — три мертвых тела лежали в коридоре, и, судя по всему, лежали там довольно давно.
Потом кто-то заорал, чтобы Морозова стояла на месте, подняла руки и не дергалась.
— Это вы дергаетесь, — резонно заметила Морозова, расстегивая куртку и показывая, что на ней нет оружия. — А я совершенно спокойна. Я там внизу выпила кое-каких таблеток, так что мне теперь по барабану ваши стволы.
— Хватит болтать, Морозова, — подал голос Маятник из номера 606. — Иди сюда. А вы, — крикнул он своим людям, — смотрите в оба, это может быть отвлекающий маневр...
— Это ты про меня так — отвлекающий маневр? Комплимент, ничего не скажешь... — Морозова вошла в номер и огляделась: — Привет.
Это было сказано не Маятнику и не его парням, а трем женщинам, которые сидели на кровати у окна. Дама в брючном костюме и с модельной стрижкой, видимо, была администратором, пожилая женщина в гостиничном форменном халате — уборщицей или кем-то в этом роде, а молодая светловолосая девушка в желтых пижамных штанах и легком свитере — Настей Мироненко. И если первые две женщины явно нервничали, то Настя выглядела неестественно спокойной, словно все это происходило не с ней. Морозова посчитала это разновидностью психологического шока и решила, что сначала нужно разобраться с заложницами.
— Жора, — сказала она и выразительно показала в сторону заложниц. — Это не дело. Понимаешь?
— Давай-ка выйдем, — мрачно предложил Маятник и тяжко поднялся с кресла. — Выйдем, и я тебе попытаюсь объяснить, в какое дерьмо мы тут вляпались... Хотя я и сам до конца не понимаю, что тут творится.
— Хорошее начало, — оценила Морозова. — Продолжай.
Они вышли в коридор и остановились возле одного из мертвых тел. Морозова посмотрела под ноги:
— Твоя работа, Жора?
— Это? Это Заяц. Полтора года со мной был.
— И кто же его так? Это же ножом, да?
— Вот я тебе и говорю. — Маятник понизил голос, словно его могли подслушивать. Впрочем, его и вправду слушали — сигнал от радиомикрофона в пуговице Морозовой шел вниз, на лэптоп Исы, и Лапшин слушал диалог через наушники. — Я и говорю, что мы тут все сильно вляпались...
— Давай поподробнее.
— Поподробнее? В прошлом году в Дагомысе кто-то грохнул Генерала. Лично я думаю, что это сделали вы, но вы ведь никогда не признаетесь...
— Ты как-то очень издалека начал.
— Ничего подобного. Видела девку в номере? Справа сидит.
— Видела.
— Это дочь Генерала.
Морозова наморщила лоб:
— Ты уверен?
— Я эту сучку...
— Погоди.
Морозова вернулась в номер, тронула девушку за плечо. Та посмотрела на Морозову без особого интереса.
— Тебя зовут?..
— Лена. Лена Стригалева. Елена Ивановна Стригалева.
— И твой отец...
— Да.
Морозова недоуменно посмотрела на Маятника, потом снова на девушку и сказала, обращаясь не к присутствующим, а к тем, кто ее слушал внизу.
— Значит, это никакая не Настя Мироненко, это дочь Генерала, Лена Стригалева. Очень интересно.
Потом она спросила имена двух других заложниц, повторила их сама вслух — на всякий случай — и пообещала женщинам, что постарается их отсюда вытащить.
— Этих двоих — пожалуйста, хоть сейчас отпущу, — сказал в коридоре Маятник. — А генеральскую дочку — нет.
— Почему?
— Ты выслушаешь меня сегодня или нет?!
— Да-да, конечно. Значит, в прошлом году, в Дагомысе...
