Кирилл заскочил домой, чтобы перекусить и еще раз позвонить Лике, прежде чем отправиться в тринадцатое отделение милиции для того, чтобы получить информацию об убийстве в лифте.
Знакомых у Кирилла в тринадцатом отделении не было, никаких официальных бумаг тоже не имелось, поэтому по дороге Кирилл настроился на долгие нудные разбирательства – кто такой, зачем, почему... Никто не любит, когда в его дела суют нос чужие – Кирилл знал это на собственном опыте. Узнавать подробности убийства означало именно это – лезть в чужие дела. А если еще учесть, что лезущий в эти дела Кирилл в своем-то собственном отделении был отстранен от всех дел. Короче говоря, рискованное получалось дельце.
Вдобавок Кирилла моментально узнали – как только он показал дежурному свое удостоверение.
– Ух ты, – сказал дежурный. – В "Алмазе" это не ты кучу бандюков положил?
– Я, – вздохнул Кирилл, предчувствуя немедленный скандал.
– Мужчинский поступок, – сказал дежурный и пожал Кириллу руку. – Уважаю.
Потом появились другие люди, и все они тоже, как оказалось, уважали Кирилла, сочувствовали тому, что за него принялась прокуратура, и выражали надежду на благополучный исход дела. Когда Кирилл пояснил цель своего визита, ни у кого не возникло настороженных вопросов. Кириллу показали фотографии, протоколы осмотра места преступления и акты экспертизы, а также свели с капитаном, который лично выезжал на место.
Короче говоря, когда Кирилл час спустя вышел из отделения милиции, у него было достаточно информации по убийству в лифте. От дежурного Кирилл позвонил Лике, но ответом ему были те же гудки. Повод для разговора был, девушки не было. Не совпало.
Слегка расстроенный, Кирилл шел по направлению к автобусной остановке. На город медленно наползал вечер, нехотя зажигались уличные фонари, и вслед за солнцем куда-то исчезало и тепло, заставляя прохожих засунуть руки в карманы, поднять воротники курток и прибавить шагу. Кирилл смотрел на проходящих мимо девушек, поначалу сравнивая их с Ликой, а затем... Затем ему подумалось, что именно так – вечером, торопливо, чуть поеживаясь от прохлады – возвращалась домой Алена Жданова после занятий на своих вечерних курсах. Возвращалась так, как делала это уже не один раз. Однако тот вечер был особенным, в тот вечер что-то случилось...
Через сорок минут Кирилл уже сидел в кресле директора курсов, а сам директор находился в коридоре и выстраивал в очередь девушек и женщин, которые занимались с Аленой Ждановой в одной группе.
– Она о себе мало что рассказывала.
– Здесь, на курсах, у нее подруг не было.
– Я, конечно, не знаю наверняка... но у меня было такое впечатление, будто она только что развелась. Или только что парень от нее ушел. Ну, слегка пришибленная она ходила. Будто заторможенная. Мне так казалось.
– Ничего про себя не рассказывала. Слушала, как другие рассказывают, но сама помалкивала... Может, ей нечего было рассказывать?
– Видела один раз. На "Волге" за ней приезжали. Кто в машине был – не видела. Он не выходил наружу. А она не села. Пошла пешком. Бывший ее парень, наверное, приезжал...
– Она? Она отличалась от других девчонок... Ну, ненормально как-то она занималась. Чересчур серьезно. Будто школьница-отличница. Что? Ну да, вроде как хотела отвлечься от чего-то, забыться...
И наконец:
– Его звали Игорь. Просто моего парня тоже зовут Игорь, я показывала ей его фотографию, и Алена сказала: "Лицо приятное, а вот имя..." Я спросила, чем плохо это имя, ну тут и выяснилось...
– Она просто сказала, что у нее был парень по имени Игорь? – уточнил Кирилл, подавшись вперед: за час с лишним это было первое стоящее заявление. Остальные только пожимали плечами да строили глазки.
– Я спросила, из-за чего они расстались, но Алена ничего не сказала, перевела разговор на другое...
Кирилл разочарованно откинулся на спинку кресла.
– Он работает в ювелирном магазине.
– Что? – Кирилл снова качнулся вперед. – Откуда вы знаете?
– У Алены было кольцо на пальце. Она сказала, что это подарок Игоря. Он работает в ювелирном магазине, поэтому кольцо встало ему не слишком дорого...
– Ага, – сказал Кирилл, глядя на сидящую перед ним девушку и не видя ее, потому что в голове у Кирилла уже понеслась бешеная сцепка мыслей: Игорь, кольцо, кольцо на пальце, палец на руке, рука Алены, Алена больше не хочет с Игорем, его кольцо, вернуть, не снимается с пальца... – Черт, – сказал Кирилл и дернул головой, на время освобождаясь от страшноватых образов.
– Что? – не поняла девушка.
– Ничего, это я так, о своем... В ювелирном магазине, значит... Продавцом? – спросил Кирилл, прикидывая уже про себя, сколько же примерно в Белогорске ювелирных магазинов и сколько в этих магазинах продавцов по имени Игорь.
– Нет, – сказала девушка. – Он то ли менеджер, то ли даже директор...
В Белогорске оказалось шестнадцать ювелирных магазинов, и Кирилл начал их обзванивать, не вставая из кресла директора вечерних секретарских курсов. Трубку брали в основном охранники, один раз – уборщица, два раза – припозднившиеся продавцы и один раз даже лично директор магазина. Его звали не Игорь.
Того, кого звали Игорь, на рабочем месте не было, однако охранник назвал фамилию – Молочков. Через пятнадцать минут Кирилл знал домашний адрес Молочкова, номер его телефона и марку личного автомобиля. Молочков ездил на "Волге". Почему-то Кирилла это не удивило.
В какой-то миг у Кирилла возникла мысль позвонить Львову и предложить проехаться на пару к дому Молочкова, однако затем Кирилл решил, что Львов все равно откажется – слишком уж дорого встала ему последняя совместная с Кириллом операция.
Так что звонить Львову Кирилл не стал, поехал к Молочкову один. Пистолет Кирилла был надежно заперт в сейфе подполковника Бородина, но Кирилл посчитал, что оружие ему и не понадобится.
Он ведь ехал просто для того, что разведать обстановку. Чтобы понаблюдать. Чтобы просто-напросто увидеть Игоря Молочкова.
Когда он его увидел, то не обрадовался.
Глава 13
Дождь хлестал прямо в лобовое стекло Гошиного "Вольво", делая движения щеток лишенными всякого смысла. Гоша морщился и тихо материл стихию, а Молчун, наблюдая, как усиливается дождь по мере их продвижения в сторону Стасова офиса, пришел к мысли, что сама природа не хочет допускать его с Гошей к Стасу. Только наличием высшего скрытого смысла и можно было объяснить нетипичный для этого времени года ливень.
Однако Гоше Молчун ничего не сказал – слишком поздно уже было. Если и говорить, то говорить нужно было еще на выходе из кофейни. Молчун тогда не решился, а теперь было поздно. Оставалось смотреть на низвергающиеся сверху потоки воды и ждать своей участи.
