– Да, я считаю, что невозможно. Она не давала мне
двадцатидолларовой бумажки. На следующее утро это были единственные двадцать
долларов.
– Может, на следующее утро это и были единственные двадцать
долларов, но вы ведь не можете поклясться, что не потратили двадцатидолларовую
купюру, когда платили за бифштекс?
– Не думаю, что я это сделал.
– Вы можете поклясться?
– Поклясться не могу. Но думаю, что не тратил. Я в этом
уверен.
– Это все, – объявил Мейсон.
– Если вы уверены, то можете поклясться, – вкрадчиво сказал
Раскин, – не так ли, мистер Робертс?
– Вношу протест, – вмешался Мейсон. – Это наводящий вопрос.
– Вопрос действительно наводящий, – признал судья Сеймур.
– Но это же свидетель с нашей стороны, – возразил Раскин.
– Не имеет значения. Вы не должны вкладывать свои слова в
его уста.
– Сформулирую вопрос по-другому. Она дала вам
двадцатидолларовую купюру, а вы ей – сдачу?
– Нет, не думаю.
– Вы уверены?
– Да, уверен.
– У меня все, – сказал Раскин.
– Вы можете поклясться, что не давала? – улыбнулся Мейсон.
– Ну, хорошо! – крикнул свидетель. – Клянусь, что не давала!
– Только что вы сказали, что не можете поклясться. Вы
передумали? Почему? Не потому ли, что так хочет прокурор?
– Протестую! – закричал Раскин. – Так нельзя вести допрос!
– Протест отклоняется, – сказал судья Сеймур. – Отвечайте,
мистер Робертс.
– Я готов поклясться, потому что она не давала мне двадцать
долларов. Чем больше я об этом думаю, тем больше уверен.
Раскин ухмыльнулся, глядя на Мейсона.
– Вы думаете об этом с четвертого числа? – спросил Мейсон.
– Ну да, время от времени.
– И несколько минут назад вы не захотели поклясться…
– А теперь готов!
– Потому что я вас рассердил?
– Просто клянусь.
– У меня все, – объявил Мейсон.
– Вызываю Луизу Пикенс, – объявил Раскин.
Луиза Пикенс оказалась молодой привлекательной женщиной,
излучающей приветливость и добродушие. Как только она принесла присягу и
улыбнулась присяжным, те заулыбались в ответ.
– Чем вы занимаетесь? – начал Раскин.
– Я работаю в полиции.
– Знакомы ли вы с текстом письма, которое миссис Тейлман
нашла в кармане своего мужа?
– Да.
– Вы пытались составить такое же?
– Да.
– И что же?
– Я купила «Лос-Анджелес таймс» и «Лос-Анджелес экзаминер»
за вторник, третьего числа, и обнаружила, что письмо можно составить из
заголовков этих газет.
– Вы составили такое письмо?
– Да.
– Оно при вас?
– Да.
– Могу я взглянуть на него?
– Извините, – вмешался Мейсон. – Это не относится к делу.
То, что письмо могло быть составлено таким образом, ни в коем случае не
является уликой против обвиняемой.
– Я намерен доказать обратное, – ответил Раскин.
– Я думаю, что должен это разрешить, – сказал судья Сеймур.
– Это входит в сферу деятельности обвинения. Конечно, присяжные понимают, что
оно не обязательно было составлено именно таким образом. Возражение
отклоняется.
Луиза Пикенс достала письмо.
– Прошу приобщить его к делу в качестве вещественного доказательства,
– сказал Раскин.
– Прошу отметить, что защита вносит протест, – отозвался
Мейсон.
– Протест защиты отклоняется, – сказал судья Сеймур. –
Письмо будет приобщено к делу.
– Перекрестный допрос, пожалуйста, – повернулся Раскин к
Мейсону.
– У меня нет вопросов, – отозвался тот.
Раскин взглянул на часы и пошептался с окружным прокурором
Гамильтоном Бергером. Потом он обратился к судье:
– Вы позволите нам посовещаться?
Судья Сеймур утвердительно кивнул.
Раскин и Гамильтон Бергер долго шептались, время от времени
поглядывая на часы.
Наконец Бергер встал.
– Обвинение уже почти закончило свое выступление, но мы
хотели бы еще кое-что обсудить. Не могли бы мы попросить суд объявить перерыв
до двух часов?
Судья Сеймур покачал головой:
– Еще нет одиннадцати, господа. У нас множество
нерассмотренных дел. Суды и так стали начинать работу на полчаса раньше, чтобы
побольше успеть, и я считаю, что мы не можем откладывать это дело. Предлагаю
вызвать еще одного свидетеля.
Бергер и Раскин снова зашептались. Потом Бергер объявил:
– Вызывается Вилбур Кенней.
Когда Вилбур Кенней вышел вперед и поднял руку, чтобы
принести присягу, Дженис Вайнрайт шепнула Перри Мейсону:
– Этот человек продает газеты на углу возле нашего офиса.
– Чем вы занимаетесь? – спросил свидетеля окружной прокурор
Гамильтон Бергер.
– Я торгую газетами и журналами. У меня собственный киоск.
– Вы знакомы с обвиняемой?
– Да, я знаю ее много лет.
– Вы видели ее утром во вторник, третьего числа?
– Да, видел.
– Что она делала?
– Купила у меня «Таймс» и «Экзаминер».
– А потом?
– Зашла в лавочку на другой стороне улицы.
– А потом?
– Отправилась к себе на работу.
– Вы видели ее еще раз в то утро?
– Да, видел.
– Когда?
– Примерно через полчаса.
– Что она делала?
– Купила еще по одному экземпляру «Таймс» и «Экзаминер».
Зрители в зале, осознав важность сказанного, возбужденно
зашумели.
– В котором часу?
– Утром, без пятнадцати девять. Она шла на работу в восемь
тридцать и заговорила со мной. Потом спустилась, купила газеты, зашла в
магазинчик напротив и поднялась к себе в контору. А примерно через полчаса
снова спустилась и купила еще две газеты.
