Мейсон сделал эффектную паузу и продолжил:
– Теперь перейдем непосредственно к убийству. Если вы
обратили внимание, все улики против подсудимой основываются на единственном
факте: подсудимая заявила полицейским, что мистер Тейлман позвонил ей около
девяти утра четвертого и велел ехать в Лас-Вегас. Обвинение считает, что в это
время Тейлман был уже мертв. Как же установили время смерти? По ригор мортис,
трупному окоченению, которое мало что значит, и по трупным пятнам, которые
значат еще меньше. Единственный фактор, который помогает определить время
смерти, – ливень. Предположительно, он намочил почву, и на ней остались
отпечатки колес автомобиля подсудимой. В деле имеются фотографии места, где
было найдено тело убитого. Прошу вас взглянуть на эти фотографии. Вы видите,
что это весьма запущенное место. Очевидно, в свое время перед зданием был
газон. Обвинение полагает, что обвиняемая и погибший имели свидание, потом она
убила его и уехала. Единственное доказательство того, что она была там, –
отпечатки шин ее автомобиля, ведущие только в одном направлении. Имеются
доказательства, что сразу после звонка мистера Тейлмана четвертого утром
подзащитная отправилась в салон красоты и провела там почти пять часов. Ее
машина стояла около дома, который находится недалеко от салона. Настоящему
убийце нужно было только взять машину, доехать до Палмдейла, где этот человек
договорился встретиться с мистером Тейлманом, застрелить его, а затем вернуть
машину на стоянку. Чтобы запутать следствие, преступнику надо было
всего-навсего смочить землю перед домом. Обратите внимание на эту фотографию,
леди и джентльмены.
Мейсон подошел к столу секретаря суда, взял одну из
фотографий, представленных в качестве доказательств, и вернулся на свое место.
– Здесь лежит аккуратно свернутый шланг, присоединенный к
крану, находящемуся перед домом. Нужно было только подогнать машину обвиняемой
к дому, обильно полить землю водой, свернуть шланг и проехать на машине по
грязи. Улики готовы. И все они, по мнению убийцы, покажут на мою подзащитную.
Мейсон перевел дыхание и закончил:
– Леди и джентльмены, думаю, вы согласитесь, что это вполне
серьезная гипотеза. Благодарю вас за внимание, господа присяжные заседатели. Мы
будем ждать вашего вердикта.
Мейсон прошел к своему месту и сел.
– Теперь ваша очередь, господин окружной прокурор, –
обратился судья Сеймур к Бергеру.
– Ваша честь, – встал окружной прокурор, – мы не готовы. Мы
предполагали, что выступление защиты займет все время заседания.
– Но не заняло, – сказал судья Сеймур. – Выступайте.
Гамильтон Бергер пошептался со своим помощником и начал:
– Леди и джентльмены, все, что только что говорил господин
адвокат, – полнейший вздор. Обвиняемая – хитрая интриганка, это она сделала
фальшивые письма от имени А.Б.Видала. Одному богу известно, что она знала о
Морли Тейлмане, но это что-то заставило его отдать деньги. Я хочу, чтобы вы
видели ее, как вижу я: хитрая лицемерка, прячущая свою красоту, а потом
появляющаяся в образе красавицы, чтобы соблазнить своего хозяина. А эта теория
защиты о шланге? Да это же нелепость! Дом давным-давно заброшен! Воду не
включали уже много месяцев. Это…
– Одну минуту, ваша честь, – перебил Бергера Мейсон. – Я
считаю, что господин прокурор ущемляет интересы подсудимой, сообщая факты,
которые не являются доказательствами, и трактуя их в ущерб подсудимой. Прошу
суд объявить, что в ходе данного судебного процесса нарушен закон.
– Господин окружной прокурор, – спросил судья Сеймур, –
имеются ли в деле какие-нибудь доказательства того, что вода была отключена?
– Нет, ваша честь, мы намеревались сделать это частью
контрдоказательств.
– И поскольку, ваша честь, – продолжал Мейсон, – окружной
прокурор не мог упомянуть об этом на законных основаниях, то сознательно
нарушил закон. Это вопиющий пример нарушения закона.
– Это действительно так, – признал судья Сеймур. – Прошу
присяжных не принимать во внимание замечания господина прокурора. Правда, я
сомневаюсь, чтобы такое нарушение могло быть исправлено предупреждением судьи.
Господин окружной прокурор, это очень серьезное нарушение закона.
– Ваша честь, – сердито сказал Гамильтон Бергер, – я не
намерен сидеть и слушать, как господин адвокат морочит голову присяжным,
создавая впечатление, что все дело в том, что кто-то побрызгал водой перед
зданием, когда там и воды-то не было. Это же нелепо! Из-за какого-то шланга…
– Если вы хотели убедить присяжных заседателей в том, что
нет доказательств, что в трубах была вода, – прервал его судья Сеймур, – вы
могли сделать это, не нарушая норм. Но вы пошли дальше и категорически заявили,
что вода была отключена.
– Но она была отключена! – возразил Гамильтон Бергер.
– Достаточно, – сказал судья Сеймур. – Суд намерен признать,
что в ходе данного судебного процесса был нарушен закон. Господа присяжные
заседатели, суд весьма сожалеет, что сложилась такая ситуация. Тем не менее это
так. Господин окружной прокурор допустил серьезное нарушение закона, и я
согласен с защитой. Другими словами, если будет вынесен обвинительный вердикт и
подана апелляция в Верховный суд, у меня нет ни малейшего сомнения, что
Верховный суд отменит приговор на основании нарушения закона окружным прокурором.
Да это и не понадобится, потому что уже наш суд без колебаний назначит новое
слушание дела на основании этого нарушения. Можете садиться, господин окружной
прокурор.
Гамильтон Бергер с побелевшим лицом и дрожащими от ярости
губами подошел к столу. Он хотел что-то сказать, но промолчал и медленно сел на
свое место.
– Разрешите мне сделать заявление суду? – спросил Мейсон.
– Это зависит от того, какое вы намерены сделать заявление,
– ответил судья Сеймур, не скрывая своего гнева.
– Я согласен с судом, что нарушение не может быть исправлено
предупреждением, но предлагаю вновь открыть слушание дела с тем, чтобы
выслушать компетентного свидетеля. Я не желаю извлекать для себя пользу из этой
ситуации. Если вода действительно была отключена, мы продолжим слушание дела. Я
заново начну прения, и обвинение сможет мне возразить.
– Не собираюсь делать ничего подобного, – заявил Гамильтон
Бергер.
– Вы отказываетесь от предложения защиты? – спросил судья
Сеймур.
– Отказываюсь.
– В таком случае, – сказал судья Сеймур, – суду не остается
ничего другого, как объявить нарушение закона в ходе судебного процесса.
– Извините, подождите минутку, – заторопился Бергер, –
пожалуй, мне лучше посоветоваться со своим помощником. Если суд позволит…
Гамильтон Бергер с белым от злости лицом и дрожащими губами
наклонился к Раскину, и они принялись шепотом совещаться. Раскин возбужденно
спорил. Гамильтон Бергер был настольно зол, что даже не мог внимательно
слушать. Он сердито обвел взглядом зал и наконец неохотно произнес:
