— Можно, конечно, считать и так.
Улыбка, которой она одарила меня в ответ, говорила, что она не поверила. Ни на грош.
Курортный сезон еще не настал, а потому птиц, слетавшихся с юга, встречало не так уж много людей. Я перекинул сумку через плечо и медленно двинулся по коридору, шагая гораздо неспешнее, чем обычно принято для ньюйоркца.
Все остальные пассажиры с того же самолета уже опередили меня, когда, наконец, я подошел к выходу с неким странным замиранием сердца и ощущением радостного предвкушения. И тут же увидел встречающих — Пата Чамберса и Вельду. Они искали меня глазами и не знали, кого сейчас увидят — ходячего мертвеца, духа из прошлого или же озверевшего от чувства мести парня, не знающего, на кого излить свой гнев.
Но все сошло вроде бы благополучно... Я понял это по выражению лица Пата и искорке, сверкнувшей в глазах Вельды. Мой друг знал меня как облупленного, как может знать только очень близкий друг. Что же касается Вельды, то она была наделена даром видеть вещи как бы изнутри. И глаза ее говорили о том, что невыносимо долгие месяцы нашей разлуки теперь в прошлом. И ничего более. От меня не требовалось ни оправданий, ни объяснений, ни каких-либо историй на тему этого самого прошлого, если только я, конечно, не захочу рассказать сам. Достаточно было этого взгляда без слов, говорившего: «Я рада, что ты вернулся», вот и все.
Со стороны обмен приветствиями мог бы показаться довольно формальным. Мы с Патом обменялись рукопожатием, не слишком крепким — оба знали, что время для крепкого еще не настало. Потом мы с Вельдой обнялись — тоже не слишком крепко, но нежно. И обменялись одним лишь поцелуем, который мог бы показаться постороннему ничего не значащим, просто приветственным. Но для нас обоих в этом поцелуе тлела и подразумевалась страсть. Да нет, слабо сказано, то был целый взрыв эмоций, по-своему даже пугающий. Вельда скромно отстранилась, потом заглянула мне в глаза и поняла, что я почувствовал то же самое.
Было время, когда я подвергал сомнению наши чувства, толком не мог в них разобраться. Но не теперь. Теперь я точно знал. И еле слышным шепотом, так тихо, чтоб даже Пат не услышал, сказал:
— Я люблю тебя, Вельда.
И она быстро и тоже тихо ответила:
— Знаю.
Я ждал. Она улыбнулась. Потом наконец сказала:
— Ты ведь знаешь, что я чувствую, верно?
Тут уже я выждал секунду, ухмыльнулся и ответил:
— Теперь знаю, котенок.
Глава 2
В квартире моей все изменилось. Там по-другому пахло. Нет, мебель стояла та же, но выглядела как-то ярче. А вот шторы на окнах висели новые, не те, которые однажды повесила одна девушка с Третьей авеню. Вельда проследила за моим взглядом и сказала:
— Их надо было сменить.
Я кивнул, давая знать, что понял, о чем это она.
В кухонной раковине — ни единой тарелки. В ванной — кусок нового мыла и новые чистые полотенца на вешалке.
— Я здесь прибрала, — сказала Вельда. — А потом все время поддерживала чистоту.
— Да, — кивнул я. — Сразу заметно.
— Правда? — На лице ее сияла полная самодовольства улыбка.
— Уходя, я опустил крышку унитаза, — сказал я.
Тут она начала хохотать. А потом, когда наконец успокоилась, глаза ее проделали одну такую штуку, которая всегда меня страшно заводила. Только женщина способна проделывать глазами такие штуки, и Вельда, похоже, владела этим мастерством в совершенстве.
И голос ее звучал низко и хрипловато, а слова, которые она выговаривала, — зазывно и нежно. Она еще немного поиграла глазами, прекрасно осознавая, какое это производит на меня впечатление, а затем спросила тихо:
— И как собираешься благодарить меня за это, а. Майк?
Я тоже не новичок в этих играх. Я знал, чего она от меня добивается, какие хочет услышать слова, но пришло время удивить и ее. Причем удивить не на шутку, а так, чтоб до самых колготок проняло. Меня-то вообще тоже уже проняло, на миг даже мелькнула мысль, что это возможно, но... Но миг прошел, и я понял: всему свое время. И мое время еще не пришло. А потому я притянул Вельду к себе и взял за руки. Я чувствовал, какие они теплые и сильные, и меня так и пронзило, точно током. Тоже на миг.
И вот очень тихо и медленно я произнес:
— Ты знаешь, что со мной случилось, куколка. Изрешетили всего насквозь. И теперь я не стою ни цента. Кроме того, разные люди будут меня искать, чтобы убедиться, что точно убрали. В финансовом плане я тоже особого интереса не представляю. Хотя в целом ситуация не столь уж безнадежна, пока я жив. И поверь, это, второе, дается мне очень нелегко.
Она озабоченно нахмурилась, глаза затуманились. В них читались растерянность и недоумение, точно она пыталась разгадать загадку, ответ на которую будет неприятен.
Я высвободил одну руку и погладил чудесные золотисто-каштановые волосы, которые, изгибаясь такой красивой волной, падали на плечи. Кажется, эта прическа называлась «паж»... И сказал:
— Хочу жениться на тебе, котенок. Кажется, всегда этого и хотел... С того самого момента, как ты вошла в контору наниматься на работу.
Рука, крепко сжавшая в ответ мою руку, сказала, что и Вельда всегда хотела того же. Но глаза ее по-прежнему смотрели недоверчиво и удивленно, будто она услышала нечто совершенно неожиданное. Нет, радость в них тоже была, но она пыталась ее скрыть.
— Что ж, это хорошая новость, — сказала она, явно ожидая продолжения.
Горло у меня перехватило.
— Есть и плохая. Нам придется немного подождать, — сказал я.
— Почему?
— Потому что мне надо закончить одно дельце.
— Маркос Дули?
Я кивнул.
— Пат тебе сказал?
— Да.
— И как считаешь, я должен поступить, а, Вельда?
Ни на секунду не задумываясь, она выпалила:
— Закончить свое дельце, Майк. Потому как если этого не сделать, будешь думать, что ни на что не годен.
Пат несколько облегчил мне задачу. У входа в больницу «Бельвью» меня поджидал полицейский в штатском, которого я знал. Увидел меня и заметил с ухмылкой:
— Нельзя сказать, чтоб ты выглядел как новенький, Майк... Все было тихо, спокойно, и вдруг опять объявился.
— Может, на этот раз удастся обойтись без проблем, — усмехнулся я в ответ. — Как там Дули?
— Совсем плох. Помирает, Майк. Если б не знал, что ты точно приедешь, уже небось бы помер.
Мы вошли в лифт, и полицейский надавил на кнопку нужного нам этажа.
— Кто его охраняет? — спросил я.
