– Как вы прощались, когда вы уезжали из дома на авеню
Вауксман? Сердечно?
– Да, сердечно.
– Вы поцеловали Гламис?
– Черт побери, конечно, я ее поцеловал! Я общался с ней чуть
ли не до утра, а остаток ночи спал в их доме. Гламис – милый ребенок. И, естественно,
мы целовались ночью на крыльце, если вас это касается! Хотя я думаю, что это не
ваше дело.
– Меня это касается, – спокойным тоном ответил Мейсон. – Ваш
рассказ, определенно, подвергнут тщательной проверке. Если он правдив, то
полиция, несомненно, решит, что Вера Мартель шантажировала или Гламис, или ее
мать, а Гламис встречалась с ней в мастерской, чтобы отдать ей деньги, они о
чем-то поспорили, Гламис задушила Веру Мартель и побежала в дом. Картер Джилман
заметил, как Гламис выскочила из мастерской, отправился туда, чтобы выяснить, в
чем дело, увидел тело Веры Мартель, понял, что случилось, затолкал труп в
багажник своей машины и отвез на горную дорогу, где задумал от него избавиться.
Потом или сам Джилман, или какой-то его сообщник пригнал туда же машину Веры
Мартель, припаркованную у дома Джилманов, труп переложили из одной машины в
другую, а потом столкнули с обрыва. Многое зависит от времени смерти. Если
определят, что Веру Мартель убили между восемью тридцатью и девятью утра, то
можете не сомневаться, что Гламис предстанет перед судом как одна из
обвиняемых, а вы станете главным свидетелем окружного прокурора.
– Что?! – воскликнул Эллиотт.
– И Гламис осудят за предумышленное убийство первой степени,
– добавил Мейсон, внимательно наблюдая за молодым человеком.
– Мистер Мейсон, я рассказал вам, что видел, но я не
собираюсь это никому больше открывать.
– Это вы так думаете, – заметил Мейсон.
– Но что… что мне делать?
– Я не могу консультировать вас, – ответил Мейсон. – Я
представляю Картера Джилмана, а если арестуют Гламис, то, вероятно, я стану
представлять и ее. Мне хотелось знать истинные факты дела. Для вашего сведения,
Гламис отрицает, что когда-либо встречалась с Верой Мартель, и заявила, что
вообще понятия не имеет, кто она такая.
– Но как она объяснила, зачем она ходила в мастерскую вчера
утром? – поинтересовался Эллиотт.
– Об этом я ее не спрашивал. Не исключено, что сейчас это
выясняет полиция. А если нет, то они продолжат допрос, поговорив с вами.
– Они могут заставить меня сделать заявление?
– Они имеют право отвезти вас в управление. Если вы
откажетесь говорить, то из этого не выйдет ничего хорошего. Если не откажетесь,
то последствия будут ужасными. Вам вручат повестку, и тогда вы предстанете
перед Большим жюри. Там вы обязаны отвечать на вопросы.
– Не обязан, – упрямо сказал Эллиотт.
– Тогда вы сядете в тюрьму. А если наврете, то тоже сядете –
за лжесвидетельство.
– Но если я открою рот, Гламис окажется замешанной в
убийстве?
– Гламис, скорее всего, уже сейчас замешана в убийстве, –
сказал Мейсон. – У нее был шанс сообщить мне правду, но она им не
воспользовалась. Я не представляю, чего ждать теперь.
– А если, например, полиция не сможет меня найти? – спросил
Эллиотт.
– Она найдет вас.
– Я в этом не уверен.
– Если вы исчезнете и полиция не сможет вас найти, а потом
выяснится, что вы находились в доме Джилманов вчера утром, Веру Мартель убили
тоже вчера утром в мастерской Джилмана, то вы становитесь лицом, на которое в
первую очередь падает подозрение.
Эллиотт начал быстро мигать глазами.
– И? – спросил он.
– Вы сами в состоянии сделать выводы, – ответил Мейсон.
– Послушайте, – обратился к адвокату Эллиотт, – сколько у
меня времени до того, как полиция станет меня искать?
– Мне-то откуда знать? Возможно, уже сейчас они направляются
сюда.
Эллиотт подошел к входной двери и открыл ее.
– Я сообщил вам все, что мне известно, господа. У меня есть
и другие дела.
– Если вы планируете… – начал Мейсон.
– Вы слышали, что я сказал. Интервью закончено.
Мейсон встретился взглядом с Полом Дрейком, кивнул, и они
вышли из квартиры.
Эллиотт плотно закрыл за ними дверь.
Мейсон с сыщиком спустились вниз на лифте. Они молчали, пока
не оказались на улице.
– Ты на машине, Пол? – поинтересовался Мейсон.
– Да. А ты?
– Тоже.
– Мне сесть ему на хвост? – спросил детектив.
Мейсон покачал головой.
– Почему нет? Ты же знаешь, чего ждать. Он смотается.
– Ты помнишь, что я ему сказал? Я не имею права давать ему
какие-либо советы, а если он решит скрыться, то подозрение в первую очередь
падет на него.
– Ты вел себя очень этично, Перри, однако окажись я на месте
Хартли Эллиотта, влюбленного в Гламис Барлоу, то я обязательно нашел бы
какое-нибудь дело, которое заставило бы меня покинуть страну.
– И ты хочешь проследить, куда он направится?
– Это может помочь, – заметил Дрейк.
– Кому?
Дрейк с минуту обдумывал вопрос адвоката, потом улыбнулся и
сказал:
– Я понял тебя, Перри. Мне следовать за тобой в контору?
– Да, не выпускай меня из виду, – ответил Мейсон.
Глава 11
Предварительное слушание дела по обвинению Картера Джилмана
началось самым обычным образом и ничем не отличалось от традиционных
предварительных слушаний в штате Калифорния.
Однако ветераны судебных сражений обратили внимание на то,
что заместитель окружного прокурора Эдуард Маркус Дииринг был более внимателен,
представляя доказательства и закладывая основу для передачи дела в следующую
судебную инстанцию, чем в случае, если бы обвиняемого не представлял знаменитый
Перри Мейсон.
Дииринг сообщил коллегам, что на этот раз доказательства
настолько неоспоримы, что даже самому Перри Мейсону не удастся найти лазейку.
В качестве своего первого свидетеля заместитель окружного
прокурора пригласил полицейского, обнаружившего труп Веры Мартель.
Полицейский описал следы колес, оставшиеся на дороге, то,
как он осматривал местность и как обнаружил труп за рулем автомашины. Из
положения переключателя передач свидетель, как опытный водитель, сделал вывод,
что машина двигалась на черепашьей скорости, приближаясь к обрыву, с которого
упала.
