По следам на обочине можно судить, что это не была машина,
вылетевшая из-за поворота на полной скорости, когда водителю не удается
справиться с управлением. На обочине была грязь, четкие отпечатки на которой указывают
на то, что машину специально повернули к обрыву, с которого она в дальнейшем
слетела. Траектория движения на большой скорости была бы совсем другой. Здесь
же имелась абсолютно прямая линия в определенном направлении – в пропасть. Если
бы машина неслась на высокой скорости, то камни на краю обрыва разлетелись бы
во все стороны. Однако в данном случае они практически все остались на месте, а
следы от колес показывали, что, наоборот, выбирался путь, где меньше всего
камней и они самые маленькие.
Полицейский представил фотографии машины, трупа и камней на
краю обрыва.
Мейсон очень внимательно слушал показания свидетеля, но,
когда ему предложили провести перекрестный допрос, заявил:
– У меня нет вопросов, ваша честь.
Судья Борис Алворд разрешил свидетелю покинуть место дачи
показаний и внимательно посмотрел на Перри Мейсона.
– Защита планирует представлять свою версию? –
поинтересовался судья.
– Мы пока не знаем, ваша честь.
– Вы будете возражать против решения передать дело в
следующую судебную инстанцию?
– Да, ваша честь.
– Приглашайте своего следующего свидетеля, – обратился судья
Алворд к заместителю окружного прокурора.
Дииринг пригласил патологоанатома, который рассказал о
нескольких сломанных костях и внутренних повреждениях трупа.
– Какова, с вашей точки зрения, причина смерти? – спросил
Дииринг.
Судья Алворд бросил взгляд на Мейсона, ожидая возражения.
Мейсон промолчал.
– Я считаю, что смерть наступила в результате удушения
руками, – заявил патологоанатом. – Кости были сломаны уже после наступления
смерти, примерно часа через два.
– Вы в состоянии определить время смерти?
– Смерть наступила между семью тридцатью и одиннадцатью
тридцатью утра дня, предшествующего дню обнаружения трупа.
– Вы можете проводить перекрестный допрос, – повернулся
Дииринг к Мейсону.
– У меня нет вопросов.
Следующим свидетелем со стороны обвинения выступил
заместитель коронера. Он идентифицировал личные вещи из сумочки Веры Мартель.
Сумочку вынули из ее машины.
– Я хотел бы обратить ваше внимание на кошелек с несколькими
ключами, – обратился Дииринг к свидетелю. – Вы каким-либо образом маркировали
его для идентификации?
– Да.
– На кошельке с ключами, находящемся в настоящий момент в
зале суда, имеется ваша метка?
– Да.
– Это именно тот кошелек для ключей, что был вынут из
автомобиля Веры Мартель?
– Да.
– Вы можете проводить перекрестный допрос, – обратился
заместитель окружного прокурора к Мейсону.
– У меня нет вопросов.
– Я вызываю Джонатана Блайра, – объявил Дииринг.
Джонатан Блайр квалифицировал себя как технического эксперта
по криминалистике, работающего в конторе шерифа.
– Вы проводили микроскопический анализ одежды и тела Веры
Мартель? – обратился Дииринг к свидетелю.
– Да.
– Вы обнаружили что-нибудь необычное?
– К юбке, к одному чулку и к туфлям прилипли опилки, –
сообщил свидетель.
– Вы можете их описать?
– Это опилки от различных пород дерева: атласное дерево,
сандаловое дерево, редкая разновидность красного дерева, мирт. Там также были
опилки красного дерева, окрашенные в сочный красный цвет.
– Лаком или масляной краской?
– Ни тем, ни другим. Это какая-то краска, которой было
пропитано дерево.
– Вы предпринимали попытки выяснить, откуда взялись эти
опилки?
– Мне передали несколько кусков красного дерева от
поставщика по имени Карлос Барбара. Я сравнил переданные им куски и опилки с
одежды Веры Мартель. Проведенный мной спектроскопический анализ показал, что в
обоих случаях использовалась одна и та же краска для пропитки.
– Вы можете проводить перекрестный допрос, – повернулся
Дииринг к Мейсону.
– У меня нет вопросов, – покачал головой адвокат.
– Я хотел бы пригласить Карлоса Барбару в качестве своего
следующего свидетеля, – объявил заместитель окружного прокурора.
Карлос Барбара сообщил, что торгует редкими породами дерева,
в основном продает их тем, кто производит изделия из дерева. В последнее время
он стал использовать химическую краску, состав которой сам разработал, для
одной из разновидностей красного дерева. Он предпочел бы сохранить процесс
обработки в тайне. Дерево высушивается на открытом воздухе, а потом в строго
определенное время под давлением наносится краска. Этот метод пока не применяет
никто из торговцев редкими породами дерева. Он сам использует его не более трех
месяцев.
Дииринг поинтересовался, ведет ли Барбара учет своих
покупателей. Свидетель сообщил, что пока он еще никому не продавал красное
дерево, обработанное таким способом, однако дал трем лицам образцы для
экспериментирования. Это его постоянные покупатели. Он знал, что их должна
заинтересовать новая разработка.
– Обвиняемый был среди этих трех лиц? – спросил Дииринг.
– Да. Я вручил образец мистеру Джилману.
– Взгляните, пожалуйста, на этот кусок дерева, мистер
Барбара, – обратился к свидетелю заместитель окружного прокурора, доставая
предмет, о котором говорил. – Это тот кусок, который вы передали мистеру
Джилману?
– Не весь. Кусок разрезали на две части. Это примерно
половина.
– Я прошу отметить этот кусок дерева для идентификации, –
повернулся Дииринг к суду.
– Никаких возражений, – сказал Мейсон. – Если вы заявите,
что это кусок, найденный в мастерской мистера Джилмана, я соглашусь на его
приобщение к делу в качестве доказательства.
– Заявляю, – ответил несколько удивленный заместитель
окружного прокурора.
– Я согласен на его приобщение к делу в качестве
доказательства.
Судья Алворд посмотрел на Мейсона и уже собрался что-то
сказать, но изменил решение. Подумав, он постановил:
– Представленный кусок дерева приобщается к делу в качестве
доказательства. Продолжайте, господин заместитель окружного прокурора.
