— Мне и раньше такое говорили. В любом случае, мои ищейки начали копать с удвоенной силой и нарыли кое-какую любопытную информацию.
— Что же, если не секрет?
— Полное отсутствие информации, вот что, — сказал Дик. — Ты открыто заявлял в декларации о своих доходах, но источник почему-то всегда оставался одним и тем же — инвестиции. Однако ничто в твоем прошлом не указывает на то, что в этой сфере у тебя наблюдались какие-то особые способности, или хотя бы склонности к... инвестированию, а тут такие потрясающие успехи. По правде говоря, все указывает на совершенно противоположное.
— И что?
— Не хочешь немного прояснить данный вопрос?
— Да что-то не особо.
— Тогда, может, я немного поразмышляю над этим?
— Милости просим, — сказал я.
— Отлично. Так вот, доходы могут поступать из двух источников — легального и нелегального. А так как никаких неопровержимых доказательств существования легального источника не найдено, вывод только один — источник был нелегальным.
— Знаешь, — сказал я, — ты слишком много дергаешься для парня, который узнал меня всего каких-то пару дней назад.
— Дела семейства Баррин — интересный объект для исследования.
— Надеюсь, персонал у тебя компетентный.
— О, в этом можешь не сомневаться. Лучшие из лучших. Бывшие сотрудники ФБР, офицеры полиции в отставке, газетчики высшего ранга, которые знают, с какой стороны подойти к делу. То, что они не в состоянии раскопать, покупают. Средств на такие вещи я не жалею. Так что если мы захотим что-нибудь разузнать, мы обязательно добьемся своего, и мои многочисленные публичные разоблачения — доказательство тому... Наверное, следует особо отметить, что мои источники настолько достоверны, что порой доходит до смешного: комитеты конгресса пользуются моими записями, чтобы ограничить определенные деловые сделки или обвинить какую-нибудь весьма известную персону в наглом нарушении общественных интересов.
— Что ж, поздравляю, отличная работа! И что же вы раскопали на мой счет?
Дик Лаген хитро улыбнулся и выпустил колечко дыма:
— Абсолютно ничего. Именно поэтому дело и кажется мне настолько интригующим. В определенных кругах мои люди постоянно натыкаются на непреодолимую стену. А с одним и вовсе обошлись по-свински. Попытки купить информацию так же ни к чему не привели: здесь встречалось все — от демонстративного нежелания понимать, о чем идет речь, до неприкрытых угроз. Одно лишь упоминание имени Дог, или в других местах El Lobo, получало такую ответную реакцию, которая пугала даже моих самых бывалых агентов. Подобный случай — первый в моей практике.
— И что же такого в этом имени, старина? Ты же знаешь, что поэт сказал о розах.
— Только вот пахнет от вас совсем не так хорошо, мистер Догерон Келли. Нельзя сказать, что человек по имени Дог — особа популярная. По крайней мере, в определенных кругах.
— У тебя есть враги, Дик?
— Конечно, и это оправданно. Я специально взращиваю их. Это часть моего бизнеса.
— Знаешь кого-нибудь, у кого их нет? — спросил я.
Он подумал немного и покачал головой:
— Что-то не могу припомнить.
— А я — могу.
— Правда? И кто же это, если не секрет? — снисходительно улыбнулся Лаген.
— Они все мертвы, — спокойно ответил я.
Секунд десять он не мог отвести от меня взгляда, потом затянулся своей сигарой, выпустил дым и стал глядеть, как тот поднимается к потолку.
— Кто мертв, мистер Келли, эти люди... или враги?
— Вам решать, мистер Лаген, — сказал я.
Ли и Роза перестали болтать и обратились в слух. Ли снова напрягся, в глазах — тревога, как у парня, который переходит улицу и внезапно замечает, как огромный грузовик несется прямо на него. И перед ним неразрешимая дилемма — то ли отскочить назад, то ли прыгнуть вперед.
* * *
Мы закинули Розу на другой конец города в салон красоты, а сами поехали в офис Ли. Прохожие на улицах держались поближе к домам, стараясь уберечься от беспощадно хлещущих струй дождя, а те, кто отваживался идти посередине, выдерживали бесконечные дуэли зонтиками с такими же, как они, бедолагами. Щетки на ветровом стекле походили на взбесившиеся стрелки часов, которые своим тиканьем пытались заглушить визг мокрых шин.
— У Лагена к тебе нездоровый интерес, Дог, — выдал Ли после долгого молчания.
— А, — отмахнулся я, — у него всегда был пунктик насчет Барринов.
— Нет, тут дело в тебе самом, а не в твоей семейке.
— Не выдумывай!
Ли повернулся ко мне, весь один большой вопрос:
— Почему, дружище?
— Что почему?
— Брось, Дог. Я знаком с его методами. Еще ни разу не было, чтобы этот сукин сын остался без ответов на свои вопросы. Он и это дельце добьет, не сомневайся. Ни за что не отступится.
— А я все еще верю в неприкосновенность частной жизни. И желаю ему удачи.
Ли кивнул и уставился вперед:
— Судя по тому, каким тоном ты это произносишь, удачи ему не видать как своих ушей.
— Может, и так.
— Большинство людей не способно так здорово замести следы.
— Большинство — да, — согласился с ним я.
— Мне тоже все это кажется весьма странным.
— Все, что тебе надо сделать, так это спросить, Ли.
— Да, ты и раньше это говорил.
— Тогда спрашивай.
— Боюсь я твоих ответов.
— Тогда не спрашивай.
— Пожалуй, не буду, — решил он.
Я сказал Ли, что заеду за ним около пяти, и он пошел отдать кое-какие распоряжения насчет вечеринки. Такси понесло меня вниз по улице, в салон «Веллер-Фабрей, Тейлорз». Пара безупречных молодых людей в деловых утренних костюмах обслуживала двоих достопочтенных джентльменов: владельца крупной нефтяной компании и управляющего газетным синдикатом. На строгий суд последних были выставлены бесчисленные рубашки и галстуки, на которых не было ценников. Марка и стиль говорили сами за себя.
Менеджер, сидевший в самом дальнем конце помещения, по-деловому улыбнулся мне и тут же оставил свои бухгалтерские отчеты, чтобы поздороваться. Он пожал мне руку и, сам того не осознавая, заговорил по-испански:
— Приятно снова видеть вас, мистер Келли. Уверен, что костюмы пришлись вам по вкусу.
— Идеальная работа. Извините, что в прошлый раз не сообщил вам о своем визите.
— Я все понимаю.
— Мой приятель был немного расстроен.
— Он ничего не понял.
— Грубовато вы обращаетесь с клиентами, друг мой.
