Ему ничего не оставалось, как перевести взгляд на меня да еще постараться не забыть, для чего он подошел.
– Объясните. Ну же, давайте!
Итак, мой первый удар достиг цели, и я решил нанести ему второй.
– Конечно. Конечно, смотрел, это верно. Но не на вас. Поверьте, сеньор, вовсе не на вас. И не на стол. На даму.
– И вы… говорите это мне? Вы смеете так говорить…
– Конечно. Почему бы нет?
Интересно, что он теперь будет делать? Вызовет меня на дуэль? Но о дуэлях в Мексике слыхом не слыхивали. Может, конечно, стукнуть, но я на добрые 50 фунтов тяжелей. Может выстрелить, но пистолета у него нет. Я спутал ему все карты. В Мексике так говорить не принято, а если вы сказали мексиканцу нечто необычное или странное, он будет год думать, прежде чем придумает ответ. Он сидел и смотрел на меня, часто мигая. Уши у него наливались красным. Я дал ему какое-то время разжевать пилюлю, затем продолжил:
– Знаете, что я скажу вам, сеньор? Я смотрел на эту даму очень внимательно и хорошо разглядел. Я нахожу ее очень красивой. У вас отменный вкус! Я завидую вам. Знаете что, давайте разыграем ее в лотерею, и пусть выиграет удачливый. Купим по билетику, и у кого номер окажется больше, тот дальше ее и угощает. Идет?
По залу вновь пробежал ропот, на этот раз более долгий. Половина из них совсем не понимала по-английски, так что нужно было время, чтобы им перевели. Минуты четыре ушло у него на переваривание сказанного, потом он несколько воспрянул духом.
– А почему я должен это делать, скажите мне? Дама, она ведь со мной, или нет? Я играю даму в лотерею, вы играете. К чему это, сеньор? Вы скажете, а? К чему?
– Испугались, что ли?
Это ему уж совсем не понравилось. Он снова начал багроветь, а я почувствовал за своей спиной какое-то движение, и это мне тоже не понравилось. В Штатах, когда вы чувствуете, что у вас есть кто-то за спиной, это может оказаться официант с тарелкой супа, но в Мексике это может быть кто и что угодно, и чаще всего то, чего вы менее всего хотите. Примерно половина населения этой страны носит у пояса револьверы с перламутровыми рукоятками, а у револьверов есть один страшный недостаток – они стреляют. У этого парня полно приятелей. Он популярен, он бог и идол. К тому же по мне довольно трудно промахнуться. Я сидел неподвижно, глядя прямо на него, и боялся пошевельнуться.
Он заметил мой испуг, и его лицо приобрело насмешливое выражение. Я слегка подался вперед – стряхнуть пепел с рукава пиджака, и уголком глаза покосился назад и в сторону. По залу разгуливала пара распространителей билетов, и, когда он подходил к моему столику, они, как и все остальные, застыли на месте. Теперь же они медленно направлялись к нам и отчаянными жестами и гримасами уговаривали вытянуть из сумки хоть один билетик. Я не стал ждать. Я действовал напористо и решительно – главное, не дать ему опомниться.
– Так как, сеньор? Да или нет?
– Si, si
[5]
. Мы играть.
Тут они сорвались с места и бросились к нам, за ними последовала толпа человек в сорок-пятьдесят. Пока мы беседовали, они держались в стороне, но теперь, когда пошла игра, каждый считал себя вправе участвовать или наблюдать. Но прежде чем зрители успели обступить наш столик, один торговец уже совал мне розовый билетик, другой – ему, зеленый. В Мексике, знаете ли, сотни различных лотерей, каких-то розовых, зеленых, желтых и голубых, но только вряд ли когда что-нибудь с этого получишь. Во всяком случае, крайне редко. Оба торговца тщательно прикрывали салфетками номера, однако мой настойчивым шепотком и подмигиваниями давал понять, что на его билетике номера страшно большие. Типично индейская внешность – седые волосы, а лицо святого из шоколада; глядя на такое, трудно заподозрить человека во лжи. Я подумал о Кортесе, о том, что он видел их насквозь и легко разгадывал все их уловки. И о том, какими мерзкими должны быть эти уловки.
Но я не Кортес, я хотел быть обманутым. Сквозь толпу я видел девушку, она сидела с таким видом, словно ничего не происходит. Она была мне нужна, я старался ради нее, а вовсе не ради этого тупицы тореадора. И еще я знал, что в лотерею мне выигрывать никак нельзя. Итак, настроимся на поражение, а там видно будет.
Я махнул рукой, давая понять, что он может выбрать любой билетик, какой захочет. Он не нашел ничего лучше, как повторить мой жест. Я взял розовый, он стоил песо, и опустил монету на поднос. Тут есть такая странная традиция – разорванный билетик кладется почему-то на стол и прикрывается шляпой. Он вытащил зеленый, тот стоил полпесо. Зал громко расхохотался. Кто-то прикрыл и его билетик шляпой, а потом их подняли. У меня выпал № 7, у него – 100000 с чем-то. Естественно, прогремело громкое «Оlй!». Мне все же непонятна природа этих мексиканцев. Когда на арену выскакивает бык, все твердо знают, что ровно через пятнадцать минут он будет мертв. И тем не менее при каждом взмахе шпаги вопят, как ненормальные. Причем заметьте себе – один дохлый бык мало чем отличается от другого, такого же дохлого. Так вот и сегодня вечером в кафе не нашлось ни единого человека, который не понимал бы, что я приперт к стенке, и тем не менее, когда подняли шляпы, они орали, и приветствовали его, и хлопали по плечу, и так радостно хохотали, словно сама госпожа Фортуна принесла им победу.
– Ну вот. Теперь будете смотреть, а?
– Конечно нет. Вы выиграли, и я поздравляю вас de todo corazon
[6]
. Пожалуйста, передайте своей даме этот билетик с моими комплиментами и скажите, что я желаю ей выиграть в лотерею весь мексиканский банк.
– Si, si, si. А теперь, сеньор, adios
[7]
.
Он пошел к своему столику, а я добавил в кофе горячего молока и стал ждать. Я не оборачивался. Но за баром висело зеркало, и в нем отчетливо было видно все, что надо, и в тот момент, когда он протягивал ей билетик и они застрекотали как сороки, она тоже посмотрела, один раз.
* * *
Прошло довольно много времени, прежде чем они собрались уходить. Они находились уже на полпути к двери, но головы я не повернул. А потом вдруг увидел, как они остановились и она что-то шепнула ему, а он шепнул в ответ и засмеялся. Что за черт? Он же меня отделал, верно? Мог бы позволить себе быть великодушным. Тут вдруг я ощутил ее запах и увидел, что она стоит рядом, но не шевельнулся, пока она не заговорила первой:
– Сеньор…
Я встал и поклонился. Я смотрел на нее сверху вниз, почти касался ее. Она еще меньше ростом, чем казалось издали. Сбили с толку соблазнительные формы, а может, манера держать голову слегка закинутой назад.
– Сеньорита?
– Gracias, спасибо за билет.
– Не за что, сеньорита. Надеюсь, благодаря ему вы выиграете так же много, как я проиграл. Вы еще разбогатеете, предсказываю вам, будете muy rico
[8]
.
