— Наверное, она стерлась. Это была неглубокая царапина на
стали.
Судья Кейзер склонился вперед.
— Но я не вижу ни одного места, где вообще могла быть хоть
какая-то царапина, — заметил судья.
— И я тоже, — признался Анклитас.
— И тем не менее, это единственная метка, на которую вы
ссылались для идентификации револьвера. Вы поклялись под присягой, что это тот
револьвер, который вы передали Хелману Эллису, — сказал Мейсон.
— Но его нашли на «Гладиаторе», не так ли? — воскликнул
Джордж Анклитас.
— Вопрос в том, как вы можете быть уверены в том, что это и
есть тот револьвер, — заметил Мейсон.
Анклитас еще и еще раз поворачивал револьвер разными
сторонами.
— Ну, я просто уверен, что это он, — наконец сказал
свидетель. — Я знаю, что это тот револьвер, но… Я не вижу метку, оставленную
пилкой для ногтей на стволе.
— Если я правильно вас понял, мистер Анклитас, вы
одновременно купили четыре револьвера, не так ли? — обратился Мейсон к
свидетелю.
— Да.
— И один из них передали Хелману Эллису?
— Я это уже говорил полдюжины раз.
— И имел место спор, оставит ли обычная пилка для ногтей
метку на стали?
— Да, сэр.
— И заключалось пари?
— Да, сэр.
— С кем?
— С моим партнером, Хитрецом Маркусом.
— На какую сумму?
— Пятьдесят долларов.
— Вы помните, как вообще возник этот вопрос?
— О, Ваша Честь, — перебил Гамильтон Бергер, — это
несущественно, не допустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к
делу. Перекрестный допрос ведется не должным образом. Адвокат явно пытается
растянуть слушание, надеясь, что за вечер ему удастся придумать еще
какие-нибудь вопросы мистеру Анклитасу. Я уже обращал внимание Высокого Суда на
то, что мистеру Анклитасу неудобно…
— У нас есть еще несколько минут, господин окружной
прокурор, — перебил судья Кейзер. — Поставлен вопрос идентификации оружия. Этот
свидетель заявил, что может опознать его только по метке, оставленной на стволе
пилкой для ногтей. Я считаю, что адвокат защиты действует в рамках допустимого.
Возражение отклоняется. Отвечайте на вопрос, мистер Анклитас.
— Ну, мы разговорились о различных типах оружия и коснулись
наших четырех револьверов. Я предложил поставить на них какие-нибудь метки,
чтобы можно было отличать их друг от друга не только по номерам. И я подумал,
что неплохо сделать царапины на каждом из них: одну на одном, две на втором,
три на третьем и четыре на четвертом. Хитрец Маркус, мой партнер, согласился,
что это неплохая идея, однако, у нас под рукой не было никакого инструмента,
которым можно было бы нанести метки. Тогда я сказал, что надо сходить в
парикмахерскую и попросить у них пилку для ногтей. Маркус ответил, что она
недостаточно твердая, чтобы оставлять метки на стали. Мы с ним поспорили на
пятьдесят долларов.
— И что дальше?
— Мы взяли один из револьверов и отправились с ним в
парикмахерскую. Там нам дали пилку. Я сделал царапину у дула и получил у
Хитреца пятьдесят баксов.
— А вы нанесли метки на все четыре револьвера? — уточнил
Мейсон.
— Нет. Маркус страшно разозлился, проиграв пари, и обвинил
меня в том, что я предварительно сам экспериментировал с пилкой, а только после
этого поспорил с ним.
— Вы заявили, что передали Хелману Эллису револьвер, на
котором имеется царапина, не так ли?
— Я думал, что это тот.
— При каких обстоятельствах вы передали ему револьвер?
— Получив пятьдесят долларов, я понес револьвер обратно к
стойке бара. Он обычно хранится там, рядом с кассой, чтобы в случае, если
ворвутся грабители, мы могли бы защититься. Хелман Эллис стоял у бара и увидел
меня с револьвером. Он решил выяснить, не стараюсь ли я таким образом получить
деньги с какого-нибудь клиента, отказывающегося платить, или что-то в этом
роде. Он пошутил на эту тему, потом мы поговорили о том, о сем, он сказал, что
револьвер ему очень понравился, ну и, в конце концов, я его ему подарил. Я
посчитал, что мне следует это сделать, потому что Хелман Эллис стал постоянным
клиентом и… я не скрываю, что хотел его как-то ублажить.
— Почему? — поинтересовался Мейсон.
— Потому что я получаю прибыль от посетителей, — злобно
ответил Анклитас.
— Значит, вы уверены, что передали Хелману Эллису именно тот
револьвер, на котором пилкой для ногтей оставлена царапина?
— Да, уверен.
— Однако, вы не нашли никакой метки на стволе револьвера,
сейчас находящегося в суде. Поэтому вы, вероятно, желаете изменить свои показания
касательно револьвера, переданного Хелману Эллису?
— Я ничего не меняю, — угрюмо заявил Джордж Анклитас. — Этот
револьвер нашли на яхте Эллиса, а, следовательно, это тот револьвер, что я дал
Эллису.
— Но на стволе нет отличительной метки.
— Она могла стереться.
— Больше вы ни по чему не в состоянии идентифицировать
оружие?
— Только по внешнему виду.
— Когда вы давали показания, вашим единственным
обоснованием…
— Ваша Честь, — перебил Гамильтон Бергер, — этот вопрос уже
задавался дюжину раз. На него получен ответ. Свидетель высказал свое мнение.
Теперь нам известны факты. Мы ничего не добьемся, если позволим адвокату защиты
продолжать этот спор с мистером Анклитасом. Я…
В зал суда быстрым шагом вошел один из помощников Гамильтона
Бергера, подошел сзади к окружному прокурору и потянул его за рукав.
Бергер повернулся с раздраженным видом, заметил выражение
лица помощника и обратился к судье Кейзеру:
— Прошу прощения, Ваша Честь. Разрешите мне переговорить со
своим человеком. Явно произошло что-то важное.
Гамильтон Бергер начал шепотом совещаться с помощником.
Вначале на лице окружного прокурора появилось недоверие, потом удивление и,
наконец, начала медленно расплываться улыбка.
Он кивнул помощнику и снова обратился к Суду:
— Имело место чрезвычайно важное развитие событий в
слушаемом деле. Я намерен пригласить мистера Мейсона в качестве своего
следующего свидетеля.
— Вы не можете этого сделать, — возразил судья Кейзер,
однако, увидев выражение лица Гамильтона Бергера, добавил: — Если только не
требуется прояснения какого-то факта адвокатом защиты. Но, определенно, для
адвоката защиты вряд ли подходит роль свидетеля, дающего показания против своей
клиентки.
