— Здравствуйте, — сказал я. — Вы уже в Москве?
— Нет, — ответила она. — Я немного задержалась. Не смогла найти достойного компаньона своему животному на время отсутствия. В конце недели выезжаю поездом.
— Жаль, — разочарованно проговорил я. — А я собирался пригласить вас в одно модное местечко, куда ходят все приличные люди.
— В оперу? — в ее голосе мне послышалась ирония.
— Приличные люди в Москве не ходят в оперу, — нравоучительно заметил я. — В опере поют, а здесь слышите, как орут?
— А куда они ходят?
— На выставки, где демонстрируются дары моря.
— Если вы про рыб, то лучше моего кота возьмите, он очень этой темой интересуется.
— Честно говоря, мне ужасно надоел ваш кот, он слишком часто вторгается в наши разговоры. С его стороны это наглость. Кстати, о наглецах. Как долго, по-вашему, можно ждать без ущерба для самолюбия?
— Вы кого-то ждете?
— Ага. И этот «кто-то» бессовестно опаздывает.
Мне показалось, что на той стороне трубки возникла какая-то настороженность.
— Даже не знаю, — протянула она. — Тут все зависит от самолюбия. Точнее, от того, кого вы больше любите, себя или человека, которого ждете?
— Уж точно не его, — заявил я без всяких колебаний. — А если этот парень задержится еще минут на десять, я вообще начну его ненавидеть!
— Так у вас деловая встреча? — догадалась она, и в ее голосе мне послышалось облегчение.
— Ну да, разумеется. А вы что подумали?
— Ничего, — поспешно ответила она. — Не имеет значения. Если у вас деловая встреча, то лучше все-таки подождать.
— А по-моему, серьезные люди не опаздывают.
— Опаздывают, — вздохнула она. — Иногда вообще не приходят.
— Странная у вас логика, — сказал я озадаченно.
— У меня вообще ее нет, — подтвердила она.
— Что там с Дианой? Вы видитесь с ней? Я не могу ее найти. Она поменяла номер?
В нашей беседе опять почувствовалось напряжение.
— Она уехала из города, — через некоторое время сдержанно проговорила Настя.
— Куда?
— Она не сказала. Как я поняла, возвращаться она не собирается. Во всяком случае, в ближайшее время.
Разговор на эту тему явно не склеивался.
— Я только хотел узнать, как у нее дела? — примирительно пробурчал я, гадая о причине Настиной отчужденности. — Может быть, ей нужна какая-то помощь? Я имею в виду — после последних событий.
— Мы с ней не обсуждали последних событий, — сухо откликнулась Настя.
Я понял, что дальше лезть не стоит, и попрощался, выразив надежду на скорую встречу.
В течение следующего часа я успел выкурить около пачки сигарет и дать себе слово, что если мне случится плыть с Артурчиком еще раз на теплоходе, то сначала я брошу в воду его, а уж потом решу, прыгать мне самому или нет. Я бы, конечно, плюнул и ушел, но мне мешала мысль, что, поступив так, я обеспечу Храповицкому несколько лет ожидания в местах гораздо менее комфортных, чем ресторан «Море».
Артурчик опоздал на час с лишним. Он с озабоченным видом плюхнулся на стул, взял меню, рассеянно пробежал его глазами и отбросил в сторону.
— Ну говори, что ты об этом думаешь? — требовательно осведомился он.
— О чем? — уточнил я. — О манере опаздывать?
Он закатил сливовые глаза к потолку и застонал. Его пухлое, миловидное лицо приняло утомленное выражение.
— Я так и знал, что ты начнешь с упреков! — заговорил он без всякого раскаяния. — Ну, извини. Я не прав. Понимаю, что опаздывать — это ужасно. Я, между прочим, почти никогда так не делаю, — в это утверждение верилось с трудом. — Но, во-первых, меня сегодня вызвал руководитель. Не мог же я проигнорировать его вызов! А во-вторых, ты даже не представляешь, какие вы счастливые люди, что не живете в этой сумасшедшей Москве. Вы не знаете, что такое уличные пробки. Совершенно невозможно попасть куда-нибудь вовремя.
— Но я же попал.
Мысль о том, что мы добирались сюда одними и теми же дорогами, как-то не приходила ему в голову. Не найдясь с ответом, он подозвал официанта и велел принести для нас что-нибудь легкое, например арбуз, только побыстрее. Должно быть, в своей глуши я безнадежно отстал от моды, потому что впервые видел, как заказывают арбуз в знаменитом рыбном ресторане. Пока обескураженный официант, вероятно, тоже из провинциалов, хлопал глазами, Артурчик вернулся к своему вопросу:
— Так все же, что ты думаешь? Я имею в виду по поводу лета?
— Ты об отдыхе, что ли? — я никак не мог взять в толк, куда он клонит.
— Какой там отдых! Я о выборах президента!
На секунду я подумал, что он меня разыгрывает. Но, судя по выражению его черных глаз, эта абстрактная для меня проблема являлась для него первостепенной.
— Я об этом вообще не думаю, — ответил я честно. — Готов отдать свой голос тому, кто в нем больше всех нуждается.
— Как ты можешь проявлять такое равнодушие! — возмутился он. — Ведь от этого зависит будущее страны! Твое будущее.
— Скорее уж, твое. Я же не работаю в администрации президента. Мое будущее гораздо больше зависит от того, выпустят ли Храповицкого.
— Хорошо, — сдался он. — Тогда отвечай, состоятся, по-твоему, выборы или нет?
— Кто же их запретит?
— Как это, кто? Борис Николаевич, например. Наш надежный гарант демократических свобод.
— Зачем ему так поступать?
— А зачем ему идти на заведомо проигранные выборы? Рейтинг у него такой, что в лупу не разглядишь. А если победят коммунисты, ты сам понимаешь, что ожидает его, да и всех остальных.
— И как же он их отменит?
— Да это проще простого! Оснований сколько угодно. Что-то вдруг взорвется в самом центре Москвы и унесет драгоценные человеческие жизни. Или произойдет стихийное бедствие, что тоже неприятно. Допустим, извержение вулкана в Петербурге или наводнение в Горном Алтае. Может и вовсе случиться нечто страшное. Например, на президента будет совершено покушение. Борис Николаевич, конечно, чудом избежит гибели, но кто-то все равно пострадает. Например, Чубайс, которому оторвет ногу. Можно даже две. Да. И тут раскроется страшный заговор, имеющий целью свержение законной власти. Спасая демократию, придется срочно вводить режим чрезвычайного положения. На неопределенное время.
— Ты опять дурачишься? Это нереально.
— В России? Да запросто! Раз плюнуть. Тащи сюда Чубайса, я ему и сам ногу оторву! Только держи его крепче, а то убежит. Между нами говоря, все это давно бы уже провернули, просто никак не могут прийти к согласию по поводу дележа новых властных полномочий. А тут еще проклятый Запад требует продолжения либеральных реформ, пугает экономической блокадой и прекращением кредитов. Страшно, конечно. Особенно без кредитов. Как прикажешь увеличивать благосостояние правящих кругов, если не растаскивать кредиты? Поэтому мой свободомыслящий руководитель Юрий Мефоди-евич Калошин склоняется к честным, открытым выборам под полным нашим контролем. А вот узколобый Коржаков и прочие силовики настаивают на отмене. Пусть, дескать, Америка усохнет, куда они все денутся без нашей нефти и газа? А своровать мы и без них найдем, где. Знаем, дескать, места. В общем, единого мнения нет. Борис Николаевич колеблется. Все с утра до вечера спорят до хрипоты. А ты еще спрашиваешь, почему я опаздываю!
