Я достал из сумки сигареты и закурил.
— Был в восемнадцатом веке литератор по фамилии Тредиаковский, — неторопливо начал я, разгоняя рукой дым. — Реформатор русского стихосложения. Один из первых отечественных интеллигентов. Образованнейший по тем временам человек. За границей учился.
— Слышал, — снисходительно отозвался Дергачев. Он был уверен, что к сказанному им прибавить уже нечего. — Василий его звали. Я МГУ заканчивал.
— Так вот, он тупой императрице Анне Иоанновне и ее невежественному любовнику Бирону оды посвящал, — продолжал я, оставляя его реплику без внимания. — Длинные и возвышенные. И на четвереньках в зубах их подносил. Во время торжественных церемоний. А они его за это первым придворным поэтом числили и жалованье ему платили.
— Ты это к чему? — нахохлился Дергачев.
— К слову, — отозвался я. — Тоже, должно быть, своих убеждений не продавал.
Он сразу выпрямился.
— Ну, я-то перед Храповицким не ползал! — воскликнул он оскорбленно.
Я молча пошел из комнаты. Что толку было продолжать этот бесконечный спор? Конечно, он ползал. Они все ползали. Русская интеллигенция всегда ползала перед теми, кто ей платил. И к кому она за это испытывала не благодарность, а ненависть и презрение.
— Погоди! — крикнул он мне вслед. — Значит, ты себя интеллигентом не считаешь, что ли?
— Упаси Бог! — отозвался я.
— А кто же ты тогда?
А вот на этот вопрос у меня не было ответа. Хотя я очень хотел бы его знать.
5
Косумов лежал на шезлонге ничком, разбросав ноги и свесив вниз руки. Две девушки с двух сторон массировали его мускулистое волосатое тело, а неутомимая азиатка, сидя у его изголовья, поила его пивом и кормила с ложки икрой. Косумов поднимал голову, проглатывал очередную порцию и урчал.
— Можно тебя на минуту? — спросил я его.
Недовольная тем, что я их прерываю, азиатка посмотрела на меня, сузив глаза, и зашипела, как рассерженная кошка.
— Ну никакой личной жизни! — пожаловался Косумов девушкам. — Раз в жизни попадешь в хорошую компанию, и то отдохнуть не дадут.
Он поднялся, потянулся, накинул халат и лениво проследовал в одну из комнат с диванами. Я окликнул Артурчика, который меланхолично плавал в бассейне; он вылез и пошел с нами. Косумов сел в кресло, откупорил бутылку пива, отпил из горлышка и отер пену с жестких черных усов.
— Ну, — поторопил я. — Узнал что-нибудь?
Не отвечая, он вопросительно посмотрел на Артурчика.
— Это мой друг, — заверил я. — Он в курсе ситуации, при нем можно не таиться.
Косумов еще немного подождал, мне показалось, нарочно, чтобы подогреть меня.
— Дело я посмотрел, — наконец медленно заговорил он. — Нарушений там очень много, разломать его реально. В принципе, любое дело можно разломать, — усмехнулся он. — Было бы желание. Уральская областная прокуратура, как я понял, выступала поначалу на вашей стороне, чувствуется, прикормили вы ее. Но потом они получили другую команду и отвалили.
— А кто им дал команду не вмешиваться? — спросил я.
— Асташов. Заместитель генерального по следствию. Он такие вопросы курирует.
— А зачем ему было вмешиваться?
— Потому что ему намекнули, что так нужно, — ответил Косумов и опять отпил пива.
— Кто? — коротко спросил я, преодолевая раздражение от того, что приходилось вытягивать из него каждое слово.
Он поднял глаза наверх, к потолку, показывая, откуда исходило пожелание, хотя вдаваться в подробности не стал.
— С Асташовым я сегодня переговорил, — не спеша, со значением продолжал Косумов. — Без него тут никак нельзя, тем более что генеральный уже две недели болеет и Асташов исполняет его обязанности. Деньги ему сейчас позарез нужны, он ведь тоже попал с этой «Золотой нивой», — внезапно Косумов переменился в лице и стукнул кулаком по подлокотнику: — Нет, я все же поймаю этого Боню! Он мне все до копейки вернет, клянусь!..
— Не отвлекайся, — поспешно попросил я. — Мы потом его вместе поймаем, клянусь.
Косумов сделал над собой усилие и кивнул, принимая мое предложение.
— Короче, мы готовы взяться, — закончил он, и я почувствовал, как гора свалилась с моих плеч. — Просим мы немного, — он поднял три пальца, что вероятно означало три миллиона долларов.
— На двоих! — подчеркнул он, чтобы я вернее проникся его бескорыстием.
Я стиснул ему руку, показывая, что благодарен за такое отношение к себе и своим проблемам. В ответ он крепко хлопнул меня по плечу как старого товарища.
— Но есть одна опасность! — нахмурившись, предостерег он и замолчал.
— Какая? — осведомился я, снова внутренне напрягаясь.
— В это дело может встрять президентская администрация!
— Она уже встряла, разве нет? — пожал плечами Артурчик, впервые внося свою лепту в разговор.
— Нет, — недовольно возразил Косумов. Замечание Артурчика он счел дилетантским. — Она пока всего лишь позволила налоговикам арестовать Храповицкого. Это разные вещи. Я имею в виду, что она еще не давила на силовые структуры. Налоговики вылезли с инициативой, им сказали, ладно, посмотрим, что получится. А вот теперь я хотел бы знать: когда мы вмешаемся в эту историю, администрация промолчит или нас одернут? Если промолчит — все в порядке.
— А если одернут? — я больше склонялся к пессимистическому прогнозу.
— Тогда плохо, — ответил Косумов и мрачно подвигал бровями.
— Что значит «плохо»? — допытывался я.
— Мы с ними только закончили воевать из-за этих заграничных счетов семьи. Скандал-то какой был! Во всех газетах писали! Генеральный хотел открывать уголовное дело против Березовского, а его за это чуть не сняли. Лично к деду вызывали, тот на нашего ногами топал. Наш, между прочим, не герой, ты не думай. Говорят, он не выдержал, написал заявление по собственному желанию, правда, без даты. Потом вмешались другие люди, его решили оставить, но он дал слово президенту и Калошину, что до окончания выборов мы сидим в кустах и не вякаем. Полная лояльность и никакого шума. Он даже слег от всего этого: с сердцем стало плохо.
— Значит, если на вас топнут, то вы отходите в сторону? — уточнил я.
Косумов взглянул мне в глаза.
— На рожон мы не полезем, — прямо подтвердил он.
— Теоретически в случае конфликта с президентской администрацией у вас есть прикрытие, — негромко заметил Артурчик.
Мы оба посмотрели на него.
— Какое? — осведомился Косумов чуть свысока.
— Коржаков, — напомнил Артурчик. — Неформально силовики подчиняются ему. Президент ему доверяет, и у него сейчас больше авторитета, чем у Березовского и Калошина.
