— То есть?
— Ну, вы же там поссорились с Храповицким, насколько я слышал. Чуть ли не до драки у вас с ним дошло. Тебя в тот же день уволили, и ты умотал за границу. Так?
Он был неплохо осведомлен. Интересно, он нарочно излагал события таким образом, чтобы меня позлить, или повторял чью-то интерпретацию?
— Если упрощенно, то так все и было, — согласился я, поборов желание заспорить.
— А здесь и не надо ничего усложнять. По большому счету, тебя вся эта возня уже не касается. Ты мог бы сидеть себе в Италии и злорадствовать. Но ты здесь. Значит, есть цель. Какая?
— Я полагал, что она очевидна.
— То есть ты прилетел, чтобы чем-то помочь Храповицкому, правильно? А почему при этом нельзя немного заработать? Одно другому не мешает. Мы с тобой современные люди.
— Наверное, я не очень современный человек. Во всяком случае, мне как-то неловко зарабатывать на несчастье друга.
— Вот как! — присвистнул Дергачев. — Серьезная декларация. Похоже на нравоучение.
Он обиженно откинулся на сиденье и сложил руки на груди.
— Это, конечно, меняет дело, — саркастически проговорил он. — Я понятия не имел, что ты считаешь Храповицкого другом.
Дергачев покачал головой, вытянул ноги и почистил испачканные ботинки о светлую кожу переднего сиденья.
— Первый раз в жизни слышу, что между хозяином и работником бывает дружба, — пробормотал он как будто про себя. — Сколько вокруг интересного!
Больше мы не разговаривали до самого прибытия в Домодедово.
2
В VIP-зал мы ворвались через двадцать минут после того, как мой самолет должен был подняться в воздух. Я, спотыкаясь о чемодан, мчался впереди, долговязый Дергачев спешил следом.
— Да не бегите, застрял ваш рейс! — поспешила обрадовать меня знакомая администраторша. — Там вместе с вами начальник по безопасности президента летит, тоже опаздывает. Нам уже все телефоны оборвали, чтоб держали самолет до последнего. Вроде бы с минуты на минуту появится. Багаж сдадите или с собой возьмете?
Я с шумом перевел дыхание, вытер мокрый лоб и на радостях отсчитал ей чаевые, равные стоимости билета. Дергачев простился со мною по-приятельски. Наверное, он пришел к выводу, что сначала надо воспользоваться моими возможностями, а потом уже на меня обижаться.
К моему облегчению, знакомых лиц в бизнес-классе не наблюдалось, так что мне не пришлось давать жизнеутверждающие ответы на неприятные вопросы. Правда, мне показалось, что немолодая дама в шубе при моем появлении принялась что-то увлеченно шептать на ухо своему благообразному спутнику. Мне даже послышалась фамилия Храповицкого. Но мне уже повсюду мерещились намеки на наши обстоятельства.
Я сел на свободный ряд и отвернулся к окну. Пятнадцать минут назад я не пожалел бы даже чемодана, спасенного из цепких лап сотрудников таможни, лишь бы самолет задержался. Теперь я с той же готовностью пожертвовал бы им, только бы поскорее попасть домой.
Трап все не убирали, хотя никто не появлялся. Стрелки моих часов показывали уже половину девятого по московскому времени. Хотелось курить и скандалить. Миловидная стюардесса с виноватой улыбкой несколько раз возникала проходе и беспомощно разводила руками.
Наконец раздался нестройный топот по трапу, громкие хмельные голоса, и в салон ввалилась живописная группа. Расчищая дорогу, угодливо пятился представитель авиакомпании, рискуя задеть задом кого-нибудь из сидевших пассажиров. Далее, отдуваясь и хохоча, следовал невысокий плотный полковник в шинели и фуражке. Замыкал шествие какой-то насупленный парень бандитской внешности в черном костюме.
Я бросил на них рассеянный взгляд и мысленно ахнул. Главной фигурой в этой нетрезвой процессии был не кто иной, как Боня. Сверкая золотыми очками, он важно вышагивал в знакомом мне черном кожаном плаще и белом шелковом шарфе, местами, впрочем, довольно захватанном. Знаки повышенного внимания он принимал как должное. Не оставалось никаких сомнений, что именно он и был тем важным кремлевским чиновником, из-за которого задержали рейс.
— А вот еще анекдот! — кричал полковник и тянулся к Боне. — Слышь, Василич, приходит новый русский в магазин.
— Товарищи, я вас умоляю, — лепетал представитель авиакомпании. В отличие от остальных он был трезв, и ему было неловко. — Мы и так самолет на целый час задержали!
— Да ты послушай! — не сдавался весельчак-полковник. — Сейчас сам ляжешь от смеха. И вот, значит, новый русский говорит продавцу...
— Да ты его уже три раза рассказывал, — бесцеремонно прервал полковника бандит. — Кончай волынку тянуть, видишь, людям лететь пора.
Полковник вздохнул, угас и нехотя подчинился.
— Ну, бывай, Василич, не забывай нас! — напутствовал он Боню и полез троекратно целоваться.
— Главное, не пропадай, — посоветовал Боне бандит, в свою очередь прижимая его к груди. — И держи нас в курсе, если что.
— Да я, может, к вам на той неделе сам подскочу, — отвечал Боня, вытираясь шарфом после полковничьих лобызаний. — Разрулю там пару вопросов и сразу сюда.
Истомившиеся в ожидании пассажиры наблюдали за их прощанием с неприязнью.
— Как будто времени не было нацеловаться, — сердито пробормотала своему спутнику дама в шубе.
Стюардесса в конце прохода отчаянными жестами показывала представителю компании, что пора взлетать. Тот кивал, но ничего не мог поделать.
Когда полковник, бандит и представитель компании удалились, Боня отдал свой плащ стюардессе и потер руки.
— Как у нас там насчет стремянной? — жизнерадостно осведомился он. — Надо же что-то на посошок кинуть, а то пути не будет.
— До взлета спиртное распивать не полагается, — пискнула стюардесса, явно робевшая. — Извините, у нас порядки такие.
— Вот, бизнес-класс называется! — буркнул Боня и с размаху рухнул в кресло рядом со мной. — Хотим, в натуре, жить как в Европе, а перед взлетом не наливают. Я торчу от такого сервиса. — В поисках сочувствия он бросил взгляд на даму в шубе, но увидел лишь поджатые губы. Дама явно не торчала. Ни от сервиса, ни от Бони.
— Ну, что ты на меня вылупилась? — себе под нос пробормотал Боня так, чтобы дама не слышала. — Ты на мужа своего глазей, карга старая! — сколько я помнил Боню, он всегда считал себя молодым симпатичным парнем, постоянным объектом женской охоты. — Прохода не дает! Хоть бы людей постыдилась.
Он полез в сумку, достал бутылку недорогого армянского коньяка в нарядной коробке, видимо, чей-то подарок, и принялся с ней возиться.
— Составите компанию? — не глядя на меня, гостеприимно осведомился он.
— Мужчина, даже думать не смейте! — отрезал я. — Я другой ориентации. У меня жена и трое детей.
Боня уставился на меня, но в следующую секунду узнал.
