— Прилично, правда? Казалось бы, хватит на кусок хлеба. Ан нет, не хватает! Я раз в сто больше получаю, а мне тоже не хватает. При этом спроси, куда бабки уходят? Понятия не имею! Новые дома женам строю, подарки дорогие покупаю, путешествую, просто так просаживаю. Но ведь было время, когда я по-другому жил. И Храповицкий тоже, и Лариса. Все мы жили по-другому. И хватало нам! И радостей у нас было не меньше. Праздники вместе отмечали, веселились. Вот и получается, что деньги — это все-таки шелуха. Можно без нее перекантоваться.
— Да ну? — отозвался я скептически.
— На сто процентов! — убежденно тряхнул он головой. — Ну, может, поначалу трудно будет, а потом привыкнешь. Сидит же Храповицкий в камере, без телок, без бабок, не умирает. Да меня возьми, я, если честно, лучше всего себя в своей берлоге чувствую. Квартира у меня есть двухкомнатная, в центре. Я ее еще в те времена купил, в советские. Так вот, когда я со своими бабами разругаюсь, туда ухожу. Не тюремная камера, конечно, но и не хоромы. Спорить могу: любой из нас одной десятой обойдется из того, что у него есть.
— Почему же не обходимся?
— Не желаем! Прет из нас что-то, неймется нам! Война нам требуется. Захват. Риск. Я так соображаю, что забрось нас, допустим, на необитаемый остров, где не будет ни долларов, ни мерседесов, ни бриллиантов, ну, вообще никакой цивилизации, а только бамбуковые палки, мы из-за палок схватимся. Не будет палок — валуны какие-нибудь пронумеруем и драться начнем: у кого больше. Ничего не найдем — просто так сцепимся. Вот это в нас — настоящее, не наносное. Это суть наша. Она вначале стоит и нас всех объединяет. А бабки — это потом.
— А у планктона, значит, другая суть?
— У планктона все очень просто,— усмехнулся он.— Одни животные потребности. Ему захотелось чего-то — он и сцапал. Чужое, свое — он не разбирает, ждать не может, о последствиях не думает. Дают — бери, бьют — беги. Он вообще думать не любит, да и некогда ему: то ест, то спит, то гадит, то совокупляется. Весь в делах. Правда, в отличие от нас нападать он не станет. Только если всей стаей на одного. Тогда да. До костей обглодают.
Виктор затянулся напоследок и швырнул окурок в окно.
— Так и не приучил себя окурки в машине оставлять, — пожаловался он. — Это от нищей молодости осталось. Мне вроде как пепельницы жалко пачкать. Хотя что мне эти пепельницы! У меня денег столько, что могу забивать их окурками, потом машину выкидывать и новую покупать. А поди ж ты, все равно жалко. Даже в этой гребаной «десятке» — и то...
Он не договорил. Справа нас лихо обгоняла новенькая «Ауди», разбрызгивая по сторонам потоки мутной воды из дорожных луж. Прежде чем Виктор успел откинуться назад, он уже был залит грязью.
— Суки! — крикнул Виктор в бешенстве, вытирая стекавшую с лица жижу. — Давай за ними!
Я прибавил газа и поравнялся с «Ауди» на светофоре. Начерно тонированные стекла были приспущены, и изнутри доносился такой грохот музыки, что рядом можно было устраивать дискотеку. В машине сидели два парня бандитского вида: небритые, коротко стриженные, и чавкали жевательной резиной. Я посигналил, чтобы привлечь их внимание, но без успеха.
— Эй, вы там! — окликнул их Виктор. — Я к кому обращаюсь?!
Мордастый водитель с толстой цепью на толстой шее лениво повернулся и окинул презрительным взглядом нашу «десятку». На нашу охрану он, разумеется, не обратил внимания.
— Че надо? — осведомился он, сотрясаясь в такт ударам тяжелого рока.
— Ты что, не видишь, куда летишь? — набросился на него Виктор.
— Пасись, козел! — посоветовал мордастый. Двигатель взревел, и машина, не дожидаясь зеленого света, рванула вперед.
Виктор схватил станцию.
— Догнать! — закричал он в ярости охране. — Быстрее, мать вашу!
Но охрана и без его команды уже сообразила, что нужно делать. Все три машины бросились в погоню, так что теперь я шел последним. На трассе у «Ауди» еще были шансы убежать. Но на городском шоссе, полном светофоров и транспорта, скоростные качества автомобиля не так важны, как мастерство водителей. Здесь наши были не в пример лучше.
Уже через двести метров «Ауди» была зажата и притиснута к обочине. Охранники, выскочив наружу, окружили ее и дергали двери. Однако те не поддавались, видимо, парни блокировали их изнутри. Наших было человек десять. Мы с Виктором подъехали и тоже вылезли из машины. Виктор злобно посмотрел на тонированное стекло, которое теперь было намертво задраено и через которое ничего нельзя было увидеть.
— Разбить! — скомандовал он.
Охрана распахнула багажники. На свет тут же появилась монтировка, две бейсбольные биты и клюшка для гольфа. Клюшка, естественно, принадлежала Гоше, остальные возили с собой более понятные средства производства. Охранники заняли исходные позиции, и в следующую секунду на несчастную «Ауди» со всех сторон посыпался град ударов. Раздался хруст и звон стекла, осколки сыпались в кабину и разлетались далеко в стороны. Вскоре ими был покрыт асфальт, а из автомобиля уже вытаскивали двух парней. Поскольку они сопротивлялись, то охранники им несколько раз чувствительно врезали.
У мордастого водителя был разбит нос, и кровь бежала по губам и подбородку, что не делало его привлекательнее. Черная кожаная куртка задралась, и безволосый живот вывалился над брюками. Его приятель, пониже ростом, был еще цел. Он увертывался, закрывался руками и в ужасе твердил:
— Пацаны, вы че? Вы че, пацаны, в натуре? За что?
Проезжавшие мимо машины притормаживали, из некоторых высовывались любопытные лица. Но никто не останавливался и не пытался вмешаться. Происходящее походило на бандитскую разборку, никому не хотелось попасть под горячую руку.
— Конец вам, уроды, — мрачно пообещал Виктор и шагнул вперед, примеряясь к мордастому водителю.
Я быстро схватил его за рукав.
— За нами менты следят, — напомнил я.
— Да в рот им ноги, — ответил Виктор и размахнулся.
Парень всхлипнул, зажмурился и дернулся в сторону. Но охрана держала его крепко.
— Стой ровно, — посоветовал ему Гоша. — А то зубы выбьют.
Виктор ударил и попал вскользь по уху.
— Простите, пацаны! — крутя головой, захлебывался водитель. — Простите, в натуре. Я же нечаянно.
— Вот пидор, — сказал Виктор, опуская кулак и сплевывая. — Даже бить такого противно.
— Ну, еще разок-то хотя бы стукните, — уговаривал Гоша. — Нельзя же так отпускать. Он ведь не поймет. Не хотите? Ну, ладно, придется нам его по-другому воспитывать.
Он просунул руку в усыпанный стеклом салон «Ауди», вытащил ключи из замка зажигания и зашвырнул их в глубокую лужу в нескольких метрах от нас.
— Пусть теперь поищут, — хмыкнул он.
Охрана еще пару раз ткнула парней под ребра, после чего отпустила. Расхристанные и растерзанные, они остались возле своей разбитой машины, а мы уехали.
