В том, что он спрашивал совета у Пономаря, было скрытое признание пономаревского превосходства, нового для обоих.
— А ты раньше о чем думал? — непримиримо отозвался Пономарь. Он, кажется, все еще не отошел от атаки, ненависти и убийств. — Спохватился, етит!
— Я-то при чем? — буркнул боксер. — Чай, другой человек командовал. Теперь рвать надо из Уральска, пока не повязали.
— Куда рвать-то? — вскинулся усатый. — У нас половина пацанов в ЧОПе числятся. У них стволы законные, они за каждый патрон отчитываться должны.
— Да отбрешетесь, куда вы денетесь, — успокоил бандит с долей презрения. — ЧОП-то, поди, ваш собственный.
Наличие законного оружия являлось свидетельством дружбы с правоохранительными органами и не вызывало у него уважения.
— А толку, что собственный? — сердито возразил усатый. — Отчитываться-то перед ментами надо!
— А может, по утрянке сюда вернуться да гильзы собрать? — предложил кто-то из пономаревских. — А мусорам задвинем туфту, типа, на стрельбах были. Директор ЧОПа все подтвердит.
— Ты в уме, нет? — осадил его усатый. — Какие стрельбы? Двое на глушняк, двое ранены. Ты еще скажи, что Метеора мы сами завалили, по ошибке. Слышь, впотьмах за кабана приняли. На зиму салом запастись хотели.
Кто-то хохотнул. Пономарь, наконец, встряхнулся и поднялся на ноги.
— Короче, так, — отрывисто заговорил он. — Те, у кого левые стволы, сваливают и гасятся. Те, кто числятся в охране, выдергивают начальника ЧОПа и едут с ним в ментовку, там все вместе пишут объясниловку. Суть такая. На вас напали, кто — не знаете. Подожгли мой дом. Вы погнались за ними, но никого не поймали. Ясно или нет?
Он обвел взглядом своих бойцов. Те, сгрудившись вокруг него, сосредоточенно кивали, стараясь запомнить.
— Только пускай директор ЧОПа сначала позвонит знакомым ментам, чтобы они вас уже ждали в отделении, — наставлял Пономарь. — И показания раз десять повторите, а то запутаетесь к черту. Метеора и Сяву с Рыбой везите в больницу. Где их подстрелили — никто не помнит. Это место никому не показывайте. Ясно? Пять человек я забираю с собой.
— А ты куда? — поинтересовался усатый.
— Не твое дело, — отрезал Пономарь.
— А если менты про тебя будут спрашивать?
— Про меня молчите! Говорите, что меня с вами не было.
— Федорыч, — подал голос кто-то из его охраны. — А зачем они на твой дом напали, если тебя там не было?
— Все равно мусора дознаются, что ты с нами всю дорогу был, — поддержал его усатый. — Соседи че-ни-будь ляпнут, гильзы от твоего пистолета найдут...
— С мусорами я сам решать вопрос буду, — оборвал Пономарь. — Делайте, что вам велят.
— А нам как отмазываться? — спросил бандит с перебитым носом.
— А это уж ваша забота, — жестко ответил Пономарь. — Меня не колышет.
— Нормально ты делаешь, — угрюмо хмыкнул бандит, не удовлетворенный столь недружелюбной позицией в разрешении общей проблемы.
В это время братва проносила мимо тело Бабая, неловко держа его за руки и за ноги, как тушу подстреленного зверя. Парни старались быть бережными и двигались медленно, но иногда поскальзывались, и голова их предводителя, болтавшаяся из стороны в сторону, ударялась затылком о пни и коряги. Охранники Пономаря молча уступали им дорогу. Пономарь посмотрел вслед процессии, и глаза его сузились.
— Метеора, гад, убил! — сквозь зубы процедил он.
— А ты его в обратку убил, — напомнил ему боксер.
— Мало ему! — мстительно выдохнул Пономарь.
— Куда уж больше! — осуждающе возразил бандит и, не глядя на Пономаря, присоединился к своим.
Пономарь продолжил инструктировать охрану, но я уже не стал слушать дальше. Меня охватила апатия. Отделившись от них, я на негнущихся ногах побрел прочь. Подташнивало, и болела голова.
Машины Пономаря стояли на дороге так, как их и бросили, только теперь к ним еще добавились и три моих автомобиля, возле которых нервно переминались мои телохранители во главе с Гошей. Когда я показался из леса, Гоша метнулся ко мне и, подав руку, помог вскарабкаться наверх, на дорогу. Даже в темноте я видел, как он бледен.
— Как вы? — тревожно спрашивал он. — Не зацепило?
Перепачканный грязью, в царапинах и ссадинах, я, должно быть, и впрямь выглядел пугающе.
— Я в порядке, — успокоил его я. — А ты здесь как очутился?
— Да мы подождали немного и за вами тронулись, — сбивчиво проговорил он, избегая смотреть мне в глаза. Возможно, ему было стыдно за то, что в минуту опасности никого из моей охраны не оказалось рядом. — Перестрелку услышали, хотели к вам бежать, да тут уж все и закончилось.
Он оглянулся на братву, которая запихивала в «Мерседес» тело Бабая. Труп положили на заднее сиденье, но ноги, свесившись, остались снаружи. Тогда один из бандитов зашел с другой стороны и рывком подтащил тело за шиворот.
— Замочили кого-то? — переходя на шепот, осведомился Гоша.
— Бабая, — ответил я.
— Бабая убили?! — ошеломленно повторил Гоша. — Вот это да!
— И еще Метеора.
Гоша остолбенел.
— Поехали, — поторопил я его, открывая дверь своего джипа.
Он очнулся и взъерошил волосы.
— Может, я поведу? — предложил он автоматически.
— Веди, — согласился я, огибая машину.
В салоне я откинулся на сиденье и прикрыл глаза.
— Крапивин сразу после вас отбыл, — сообщил Гоша, трогаясь с места. — Диану домой повез и Настю.
Я кивнул, показывая, что принял его слова к сведению. Я не хотел и не мог разговаривать. В моей голове все еще гремели выстрелы и проносились картинки недавней схватки.
— Кто это? — вдруг подал голос Гоша.
— Где? — спросил я, возвращаясь к действительности.
Вдоль темной дороги навстречу нам брела одинокая
понурая женская фигура в знакомом клетчатом пальто. Увидев приближающиеся фары, она метнулась в сторону.
— Настя! — поразился я. — Тормози!
— Опять беда! — пробормотал Гоша. — То одно, то другое. Когда же этому конец будет?
6
Когда мы умчались в погоню за Бабаем, Виктор остался единственным мужчиной в стайке перепуганных и причитавших девушек. Одна даже всхлипывала: ей было жалко себя и пономаревскую мебель. Взяв инициативу в свои руки, Виктор переправил дам из обгоревшей комнаты в малую гостиную, с шутками и прибаутками заставил выпить вина и, откопав где-то кассету с музыкальными клипами, включил им телевизор. После второго бокала девушки несколько ожили и принялись обсуждать подробности происшедшего, по множеству раз вспоминая одно и то же.
