Водитель остановился метрах в ста от шоссе, в непроглядной темени.
— Ну, вот и приехали, — бодро проговорил Виктор. — Хорошее местечко, правда? Живописное. Главное, что комаров нет. Люблю природу. А вы?
Ему никто не ответил. Парализованная ужасом Настя молчала и жалась к Диане. Та незаметно погладила ее по руке, ободряя.
— Сделай-ка музыку погромче! — эта команда Виктора опять адресовалась водителю.
Тот покрутил ручку радио, прибавляя звук. Музыки, впрочем, не было. Шла какая-то идиотская ночная викторина.
— Покурите-ка, ребята на улице, — велел Виктор водителю и охраннику.
Те, стараясь не оборачиваться, открыли двери, понуро выбрались из машины и отошли в сторону, растворившись в темноте. Виктор еще хлебнул из бутылки. Сейчас он уже не выглядел ни покаянным, ни добродушным. В его пьяной глумливой манере появилась угроза.
— Ну что, девчонки, — развязно сказал он, вытирая губы. — Может, сексом займемся? А чего просто так тут торчать?
Настя сидела ни жива, ни мертва. В отличие от нее Диана уже давно осознала опасность положения, в котором они с Настей оказались. Она попробовала разрядить ситуацию.
— Послушай, — примирительно заговорила она, обращаясь к Виктору. — Ну, пошутил ты, и хватит. Ты же в город хотел, в ночной клуб.
— А я передумал, — весело объявил Виктор. — Мне и здесь неплохо. Вы, девчонки, кстати, лесбиянни-чать не пробовали? Зря! Мне кажется, вам понравится.
— Поехали в клуб, — вновь принялась уговаривать Виктора Диана, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. — Здесь неподходящее место для развлечений.
— Не нравится — не пей, — легко отозвался Виктор. — Хочешь домой — иди, пожалуйста, кто тебя держит. Мы и без тебя не соскучимся. Верно говорю? — толкнул он Настю.
И, прежде чем та успела ответить, он крепко обнял ее за шею, притянул к себе и впился ей в губы. Настя сдавленно вскрикнула, отпихивая его и пряча лицо. Он полез к ней под пальто. Настя выгнулась дугой, молотя кулаками по его плечам.
— Не трогай ее! — крикнула Диана низким, отчаянным голосом.
Услышав незнакомую интонацию, Виктор медленно отстранился и взглянул на нее с любопытством. Диана смотрела на него с бессильной ненавистью. Потом она тихо проговорила:
— Отпусти девочку.
Он хмыкнул и ничего не ответил.
— Отпусти девочку, — повторила она.
Настя молча глотала слезы.
— Я прошу тебя, — выдавила из себя Диана.
— Ладно, — наконец разрешил Виктор. — Пусть уходит. Раз ты так уверена, что за двоих справишься.
— Иди отсюда! — приказала Диана Насте.
— Я не пойду, — пролепетала Настя.
— Иди! — крикнула Диана, и та кубарем скатилась с сиденья.
Охрана на улице посторонилась, давая ей дорогу. Настя бросилась бежать назад, туда, где слышалась перестрелка. Она бежала, спотыкаясь, вдоль дороги, пока не выдохлась и не перешла на шаг. Она не знала, сколько времени прошло, прежде чем мы наткнулись на нее.
7
В сбивчивом рассказе Насти я не все разобрал: она постоянно путалась, к тому же меня трясло от бешенства. Но главное я уловил. Я жаждал немедленной расправы над Виктором, и ярость меня захлестывала так, что временами я едва понимал, где нахожусь.
Мы бросились на поиски Дианы и Виктора. Следуя указаниям Насти, мы свернули на ближайшем повороте, но, проплутав с километр, обнаружили, что ошиблись дорогой. Мы вернулись на трассу, прошли еще немного и вновь свернули. На сей раз мы нашли нужное место, но слишком поздно. Виднелись следы шин, земля вокруг была утоптана и усеяна окурками, валялась даже пустая бутылка из-под коньяка. Однако ни одной машины здесь уже не было. Некоторое время мы бродили по ночному перелеску, на все голоса окликая Диану, но безуспешно. Отчаявшись, я велел гнать в город к холостяцкому жилищу Виктора.
Оставив Настю в кабине, я взлетел на десятый этаж без единой остановки. Моя охрана, тяжело дыша и не поспевая за мной, бежала следом. Я со всей силой вдавил кнопку звонка, и лестничную площадку огласили переливы веселой мелодии. Некоторое время в квартире царила тишина, потом послышались неверные шаркающие шаги.
— Чего надо? — раздался пьяный и неласковый голос Виктора.
— Открывай! — зарычал я.
Несколько секунд он не отвечал. Я позвонил еще, чтобы он не заснул. Однако он не думал спать. Он размышлял.
— Щас прям! — наконец скептически отозвался он из-за двери. — Разбежался. Жди. Тебе откройы, а ты здесь мордобой устроишь. Знаю я тебя! Нет уж, дружок, там постой.
— Где Диана?!
— Диана? — переспросил, зевая или притворяясь, что зевает. — Откуда я знаю? Домой, поди, поехала, а может, и подорвалась куда-нибудь. Девка-то она шебутная, неймется ей в ночь глухую. Я ей машину дал, а уж куда она собирается, не поинтересовался. Я человек деликатный, не то что ты.
Он издевался надо мной. Не выдержав, я забарабанил в дверь. Она была металлическая, звук получался глухим; я довольно быстро отбил себе кулаки и ноги.
— Зря ты колотишься, — заметил Виктор. — И не пьешь, кстати, тоже зря. Вот если бы ты выпивал, ты бы спокойнее был, да и люди тебя больше бы любили. Хочешь, я тебе налью? У меня коньячок хороший есть, «Ричард Хеннесси».
— Наливай, — согласился я в надежде, что он откроет дверь.
Виктор расхохотался.
— Гляди-ка, что любовь с людьми делает! — радовался он. — Даже выпивать начал. А то все трезвенником прикидывался. Очень хитро! Думаешь, я тебя впущу, да? Даже не мечтай. Ты на улицу топай, а я тебе бутылку на веревке спущу. Найду веревку подлинней и через окно тебе переправлю. А ты выпьешь, потом опять сюда поднимешься, мы еще пообщаемся. Так и будем выпивать с тобой до утра да лясы точить: вверх — вниз, вверх — вниз.
— Подонок! — задохнулся я. — Насильник!
— С какого это перепоя я насильник? — возмутился Виктор. — Кого я насиловал? Тебя, что ли? Если ты про эту телку, то у нас с ней все произошло по взаимному согласию. У меня куча свидетелей имеется: охрана, водители. Собачка какая-то мимо пробегала, Жучкой кличут, не знаю, правда, пойдет она показания давать или нет.
Он подождал, пока я выплеснул новый заряд брани.
— Да, — злорадно протянул он. — Обидно тебе, конечно. Вы с Храповицким петушиные бои из-за нее устраивали, носы друг другу разбивали. А я все по-мирному решил. Сунул ей десятку баксов, и сразу у нас любовь приключилась. Знаешь, как стонала? Спасу нет! Аж колхозники из деревни прибежали, думали, воздушную тревогу врубили, война началась. А это между нами страсть такая была, африканская.
— Ты врешь! — прохрипел я. — Ты всегда врешь!
— Зачем мне врать? Деньги-то — ого-го, какие! Да за десять тысяч долларов я бы сам кому хочешь дал. Только мне не предлагают, — он вздохнул. — Кстати, может, ты мне протекцию устроишь? У тебя же полно девок знакомых. Вот бы и сосватал. Или даже объявление тисни в газете. Интеллигентный молодой мужчина, это, значит, буду я, полюбит девушку от шестнадцати до пятидесяти лет за умеренное вознаграждение. В скобках: десять тысяч долларов. Платить можно в рублях, по курсу.
