Я не очень понимал, что со мною творится, и от этого чувствовал себя отвратительно. Мне не нужна была Диана. Я искал и хотел другую. Которую убили. Которой больше не было. Не существовало. Диана была чужой, принадлежала чужому и мне совсем не нравилась. Но почему меня так тянуло еще раз обмануться этим случайным, мимолетным сходством? Вдохнуть знакомый запах и ощутить забытый ломящий жар? Даже думая об этом, я начинал волноваться, как мальчишка.
На лице Гоши, сидящего рядом со мной в машине, явственно читалось недоумение. С тех самых пор, как я велел ему купить цветы, он терялся в догадках, кому они предназначены. Я не просил его послать за кем-нибудь из моего списка и не назначал встречу Ольге с ее подопечными.
«Дон Карлос», как выяснилось, размещался в подвале трехэтажного старого дома, в центре города. Весь узкий переулок состоял из таких купеческих домов, когда-то, наверное, роскошных, но не знавших капитального ремонта последние лет сто пятьдесят. Впрочем, поскольку улица не освещалась, сейчас, в темноте, их запущенность не бросалась в глаза.
Я пропустил громыхавший трамвай, пересек дорогу и подъехал ко входу. Машин у входа было совсем немного. Вероятно, владелец «Дон Карлоса» не собирался устраивать шумную презентацию, а стихийные посетители о ресторане еще не знали.
— Смотрите, а тут уже и этот парень из «Золотой нивы», — встрепенулся Гоша. — Ну, у которого вы сегодня были. Вон его джип стоит. Черный «эксплорер».
— Мы с ним договаривались, — пробормотал я, паркуя машину.
Видимо, услышав что-то в моем голосе, Гоша посмотрел на меня внимательнее.
— Так мы с ними встречаемся? — осведомился он.
— Я встречаюсь, — поправил я, не спеша выходить, хотя охрана уже стояла у моей двери.
Гоша подумал и озадаченно покрутил головой.
— Вот уж не думал... — начал он и прервался.
— Что ты не думал? — вскинулся я.
Я все-таки сильно нервничал и легко раздражался.
— Да что вам эта девушка понравится, — договорил Гоша и состроил удивленную мину. — Нет, я, конечно, ничего против не имею. Может, она человек хороший, все такое. Но вы обычно как-то поглавнее выбираете...
— Ты о ком говоришь?
— Ну, об этой, с веснушками. Которую вы из казино выводили.
Он явно имел в виду Настю.
— Ты ошибаешься, — невесело усмехнулся я.
— Ага! — протянул Гоша. — Теперь ясно! Так вы на другую нацелились? С которой тот парень, из «Нивы», был. Понял!
Лицо его на мгновенье прояснилось. Потом снова посуровело.
— Тайком ее отсюда увозить будем? — деловито поинтересовался он. — Или драку устроим?
— Что ты несешь? — возмутился я. — Я не собираюсь никого увозить!
— Рассказывайте! — хмыкнул Гоша. — А то я вас не знаю! Я просто спросил, чтобы заранее наших ребят предупредить.
Я почувствовал себя так, словно он поймал меня на месте.
— Ничего ты не знаешь! — раздраженно бросил я. — Ты ошибаешься.
Я закурил сигарету, но сделал это не с того конца. Она вспыхнула, и я поспешно швырнул ее в окно.
— Ты ошибаешься! — злобно повторил я.
И резко тронулся с места. Моя охрана еще несколько секунд стояла на улице с озадаченными лицами, затем бросилась по машинам.
— И впредь оставляй свои дурацкие домыслы при себе! — посоветовал я Гоше.
Некоторое время он молчал.
— Цветы тоже себе оставить? — осторожно поинтересовался он наконец.
— Жене подаришь! От себя и от меня.
Мне все еще было стыдно. Но я уже чувствовал облегчение.
5
— Не могу больше! — в отчаянии замотал головой Храповицкий, и капли пота с его черных курчавых волос разлетелись в стороны. — Жарко!
— А ты терпи, терпи! — уговаривал губернатор. — Мы же договорились, что первый заход на пятнадцать минут. Еще две минуты осталось!
С полчаса назад они закончили играть в теннис и сейчас сидели в парилке, пропитанной запахом эвкалипта, экстракт которого губернатор добавлял в ковшик, перед тем как плеснуть воду на раскаленные камни. Храповицкий был красный как рак и тяжело дышал открытым ртом. Пот струился с него ручьями, так что возле его ног на деревянном полу образовалась лужа. Губернатор, тоже мокрый, покрытый розовыми пятнами, но еще полный сил, сидел на полке, подстелив под себя полотенце, и посмеивался, довольный, что сумел превзойти своего более молодого друга.
Вообще-то теннис губернатор не очень любил. Во-первых, приходилось много бегать, что Лисецкому с его избыточным весом и начинавшейся одышкой было не так-то просто. Во-вторых, спортивная форма теннисиста ему не очень шла. Майка слишком обтягивала объемный живот, а безволосые голени в кроссовках и носках выглядели для его полного тела слишком худыми и старческими.
Обычно, перед тем как выйти на корт, губернатор несколько минут недовольно крутился перед зеркалом. Его злило, что худой и поджарый Храповицкий выглядел на корте эффектно и носился по площадке как угорелый, не уставая. Даром что курил.
Но деваться от этого тенниса было некуда. С легкой руки президента игра вошла в моду в правящих кругах, и теперь в теннис увлеченно резались все, даже те, кто отродясь не отличал мяча от ракетки. Лисецкому, разумеется, нужно было идти в ногу со временем, и два раза в неделю он тренировался на закрытом корте в загородном парке.
Порой он мстительно думал, что когда станет президентом (если, конечно, станет), то непременно внедрит в Кремле какой-нибудь уж совсем экзотический вид спорта. Вроде восточных единоборств. И посмотрит, как неуклюжие министры, стараясь ему угодить, будут после работы пыхтеть на ковре, отрабатывая броски и захваты.
Корт, на котором встречались Лисецкий и Храповицкий, официально арендовала областная администрация, но туда разрешалось приходить только губернатору и тем, кого он приглашал с собой. В дни губернаторских визитов директор корта и директор загородного парка обычно оставались на месте после работы, чтобы быть под рукой, если губернатор вдруг о них вспомнит. Но губернатору было не до них.
В этих тренировках было, правда, одно маленькое преимущество: теперь Лисецкий мог не ходить в спортивный зал к Храповицкому, где тот чувствовал себя хозяином, а принимать Храповицкого у себя. Что ненавязчиво расставляло акценты.
После игры они обычно парились в бане. И здесь Лисецкий, опытный парильщик, брал реванш. Ему нравилось мучить спортивного Храповицкого, заставляя того изнывать от жара.
Не сводя помутневшего взгляда с песочных часов, Храповицкий еле дождался, пока истекли положенные две минуты, и опрометью кинулся из парилки. Губернатор, похохатывая, просеменил за ним следом в небольшую, но удобную комнату отдыха с диванами и телевизором, и облачился в махровый халат.
