Я повнимательней присмотрелась к Иоланде. Она прекрасно справилась бы с ролью свидетельницы, если бы чуть внимательней выбирала выражения.
– Так в чем конкретно состоял вклад Изабеллы в ваш бизнес?
– Она была богатым человеком и вращалась в респектабельных кругах. Люди прислушивались к ее мнению, так как считали, что у нее изысканный вкус. У нее в самом деле был свой стиль. Все стремились подражать ей.
– Когда они с Дэвидом вышли из фирмы, то забрали с собой много клиентов?
– Это обычная практика, – пробурчал Питер. – Неприятная, но в бизнесе встречается на каждом шагу.
– Это была катастрофа, – не согласилась с ним Иоланда. – Вскоре Питеру и пришлось уйти на пенсию. В последний раз мы виделись с ними у них на обеде. Это было в день Труда.
– Как раз в тот день, когда у Дэвида исчез пистолет?
Супруги обменялись взглядами. Питер закашлялся.
– Мы узнали об этом позже, – сказал он.
– Нет, мы услышали об этом в тот же день. Наверху в спальне хозяев разыгрался страшный скандал. Точно сказать нельзя, но, видимо, поводом к нему послужило именно исчезновение пистолета, – опять вмешалась Иоланда.
– Как вы думаете, кто мог взять его?
– Ну конечно, ОН САМ его и похитил! – воскликнула Иоланда, не раздумывая ни секунды.
7
Я ненадолго заехала в свой офис и кое-что напечатала. На автоответчике мигала сигнальная лампочка. Я прослушала сообщение. Звонила Ре Парсонс, у нее был голос человека, который страшно торопится. Я набрала ее номер и в ожидании ответа перебирала свои записи. Где я возьму свидетеля, видевшего Барни на месте преступления? Лонни, конечно, шутил, когда предложил мне заняться этим. Но, если я найду такого человека, вот шуму-то будет! Четыре гудка... пять. Я уже собиралась повесить трубку, когда кто-то ответил на другом конце линии.
– Алло?
– Добрый день. Это Кинси Милхоун. Мне нужно поговорить с Ре Парсонс.
– Это я и есть. Кто говорит?
– Кинси Милхоун. Я оставляла вам сообщение...
– О, да, вспомнила, – прервала она меня. – Вы по поводу Изабеллы. Я не совсем поняла, что вам нужно.
– Видите ли, пару месяцев назад вы беседовали с Морли Шайном.
– С кем?
– С детективом, который занимался этим делом. К несчастью, у него случился сердечный при...
– Я никогда ни с кем на говорила про Изабеллу.
– Как? Вы не беседовали с Морли? Он работал на адвоката, которого нанял Кеннет Войт.
– В первый раз про это слышу.
– Извините. Наверное, мне дали неточные сведения. Да, я же не объяснила вам, кто я такая. – Я коротко изложила суть дела, которым занимаюсь. – Обещаю, что отниму у вас совсем немного времени. Но нам обязательно надо встретиться.
– У меня сейчас нет ни минуты свободной. Более неудобного момента просто нельзя придумать, – раздраженно проговорила она. – Дело в том, что я – скульптор, через два дня открывается моя выставка. Я вся в делах.
– Может быть, мы выпьем по чашке кофе или по бокалу вина сегодня вечером? В любое удобное для вас время.
– Неужели обязательно сегодня? Нельзя подождать неделю?
– До суда осталось совсем мало времени.
– Простите, может быть, вы найдете мои слова странными, но со времени ее смерти прошло шесть лет. Что бы ни случилось с Дэвидом Барни, ее уже не вернешь. К чему же такая спешка, я не понимаю.
– Если по большому счету, – сказала я, – то в любых наших действиях не так уж много смысла. Как ни старайся, конец один. Да, она умерла, но ее смерть не должна остаться бесследной.
В трубке воцарилось молчание. Я понимала, как ей муторно возвращаться к прошлому, но у меня не было другого выхода. Пришлось нажать.
Она смягчилась и неохотно уступила.
– О Боже! У меня же сегодня еще занятия по рисунку для взрослых. С семи до десяти. Если бы вы заехали в школу, мы могли бы поговорить, пока люди будут рисовать. Это все, что я могу вам предложить.
– Великолепно. Я согласна. Спасибо за помощь.
Она сказала мне, куда ехать: комната десять, вход со двора.
– До встречи.
* * *
Домой я попала в 17.35. На кухне у Генри горел свет. Я прошла черным ходом на его половину, стараясь разглядеть через стеклянную дверь, что там происходит. Генри сидел в своем кресле и потягивал "Джек Дэниел", уткнувшись в газету. На плите варился ужин. Судя по головокружительному запаху, предполагалось нечто с луком и колбасой. Генри отложил газету в сторону: "Входи, входи".
Я открыла стеклянную дверь и вошла. Кроме большой кастрюли с кипящей водой, на плите стояла сковородка с кипящим томатным соусом.
– Как дела, старина? Не знаю, что ты там готовишь, но запах восхитительный.
Генри всегда был красавцем, но в свои восемьдесят три года он приобрел необычайную элегантность – высокий, подтянутый, седые волосы и пронзительно голубые глаза на худощавом лице.
– Вот, готовлю жаркое на ужин. Уильям приезжает сегодня вечером.
Брат Генри был старше него на два года и летом перенес инфаркт. Генри собирался поехать к нему в Мичиган, но решил подождать, пока тот поправится. Недавно Уильям позвонил и сказал, что хочет приехать сам.
– Да-да. Я и забыла. Вам предстоят веселые деньки. Он надолго приезжает?
– Я согласился на две недели, может, чуть больше, если выдержу. Хлопот, конечно, будет много. Физически он уже поправился, но у него теперь началась депрессия. Льюис говорил, что он совсем свихнулся и думает исключительно о своем драгоценном здоровье. Я уверен, что Льюису это надоело и он хочет пару недель передохнуть.
– За что же он так с тобой?
– Не знаю. Ума не приложу. Он иногда любит припомнить старое. Как-то я отбил у него девчонку в 1926 году, наверное, теперь он решил отомстить. Не знаю. У него хорошая память, и он не знает снисхождения.
Другому старшему брату Генри – Льюису – было уже восемьдесят шесть. Брату Чарли стукнул 91, а сестричке Нелли 31 декабря должно было исполниться 94.
– Может, это и не идея Льюиса, – продолжал Генри. – Вполне вероятно, Уильяма отослала Нелли. Она никогда его особенно не любила. Теперь он надоедает ей со своими разговорами о смерти. Представляю, как ей неприятно слышать об этом накануне дня своего рождения. Ее просто трясет от его болтовни.
– Когда прилетает самолет?
– В восемь пятнадцать, если долетит, конечно. Я решил, что угощу его здесь салатом и жарким, а потом мы, может быть, сходим к Рози, выпьем пивка. Хочешь поужинать с нами? На десерт я приготовил пирог с вишнями. Вообще, я испек целых шесть пирогов. Но пять я должен отнести Рози, чтобы расплатиться за мой долг в баре.
