Протягивая мне руку, Франческа улыбнулась, мы представились друг другу.
– Садитесь. Я сейчас заканчиваю. Может быть, попросить Гуду принести нам вина?
– Это будет великолепно.
Я успела оглянуться и заметить, как взгляд Гуды опустился на уровень кожаного ремешка Франчески. Видимо, это означало, что она поняла указание хозяйки. Гуда кивнула и тихо покинула комнату, неслышно ступая своими матерчатыми тапочками.
– Она разговаривает по-английски? – спросила я, как только дверь за служанкой захлопнулась.
– Не очень быстро, но достаточно хорошо. Она – шведка. Всего месяц работает у нас. Бедняжка. Я знаю, она очень скучает по дому, но с ней даже на эту тему не поговоришь – такая молчунья. – Франческа опять села за швейную машинку и принялась колдовать над полотнищем из легкой полупрозрачной ткани, которую на одной стороне она собрала в складки. – Надеюсь, вы не обидитесь на меня – не люблю оставлять работу недоделанной.
Она включила машинку, повернула какой-то переключатель и прошлась зигзагообразным швом по одной из сторон ткани. Швейная машинка издавала тихое, убаюкивающее гудение. Я молча наблюдала за Франческой, не зная, что сказать. Она посмотрела на меня с улыбкой. Я ни бельмеса не смыслю в шитье, но Франческа, должно быть, угадала, что я хочу задать вопрос по поводу ее хобби.
– Я вижу, вы заинтересовались моим шитьем. Так вот, это называется тюрбан. Я занимаюсь сейчас разработкой головных уборов для больных раком.
– Откуда вам пришла эта идея?
Франческа подшила край тюрбана какой-то другой тканью.
– Примерно два года назад я проходила курс химиотерапии по поводу рака груди. И однажды утром в душе у меня выпали все волосы. Через1 час мне предстояла важная встреча, а голова у меня голая, как яйцо. Я что-то соорудила из шарфа, который оказался под рукой, но не совсем удачно. Тут ведь не подходит синтетическая ткань. Когда я стала продолжать курс лечения, то подумала о том, что могу чем-то помочь людям, попавшим в беду. Трагедия иногда может изменить жизнь в лучшую сторону, как это ни странно. – Она взглянула на меня: – Вы когда-нибудь серьезно болели?
– Меня однажды здорово избили. Это считается?
Она не стала, как остальные, изображать удивление или непонимание. Наверное, пройдя через тяжкие испытания, начинаешь лучше видеть других людей.
– Позвоните мне, если такое, не дай Бог, случится еще раз. У меня есть специальная косметика, которая гримирует любые синяки. После нескольких лет работы я добилась того, чтобы в моей фирме был полный набор средств для людей, попавших в беду. Фирма называется "Путь к выздоровлению". Я ее единственный владелец.
– А как вы сейчас себя чувствуете?
– Спасибо. Хорошо. Теперь многие выздоравливают. Это только в прошлом такой диагноз означал смертный приговор. – Франческа закончила свою работу и водрузила тюрбан себе на голову. – Как вам это нравится?
– Очень экзотично, – сказала я. – Ну, вам-то все будет к лицу, даже тюрбан из туалетной бумаги.
Она засмеялась:
– Хорошая мысль. Тюрбан одноразового пользования.
Она даже записала что-то в свою книжечку, затем сняла тюрбан и распушила волосы.
– Ну вот. С этим покончено. Давайте пойдем на террасу. Если там будет холодно, включим обогреватели.
С просторной террасы открывался вид на Санта Терезу и на горы. Огни внизу расчертили город на квадраты и прямоугольники. Мы сели в кресла с подушками, набитыми свежей травой. Перед террасой располагался освещенный бассейн, в одном из его углов от искусственного горячего потока по водной поверхности клубился пар; слегка пахло хлором. Вокруг бассейна темнела трава.
Гуда появилась с бутылкой "шардонне" в ведерке со льдом. Поставила поднос с двумя высокими бокалами и вазочкой, наполненной разнообразными канапе. Я забралась с ногами в кресло и стала потягивать вино. Гуда принесла также сухие крекеры, посыпанные тертым сыром, маленькие помидоры, фаршированные тунцом, и домашние сырные палочки. После скудного ужина из кукурузных хлопьев я готова была наброситься на еду, как отощавшая дворняга. Но сдержала себя. Вино, на мой вкус, было уж очень изысканное, с ароматом не то дуба, не то яблока. Частные детективы привыкли к более простым напиткам, мы не брезгуем и тем, что наливают в кабачках в розлив.
– Вы, наверное, считаете себя счастливой, – промолвила я.
Франческа осмотрелась вокруг, словно видела все в первый раз.
– Это только кажется. На самом деле я подумываю о том, чтобы уйти от Кеннета. Подожду только до конца процесса, а там уже ничто меня не удержит.
Я немало удивилась такому признанию.
– В самом деле?
– Да, в самом деле. Тут главное в том, что для тебя в жизни самое важное. Когда-то мне нужно было завоевать его любовь. Теперь я понимаю, что мое счастье не зависит от него. Кеннет поддержал меня во время лечения и операции, я очень благодарна ему за это. Поверьте, много жутких случаев, когда мужья бросали жен из-за этой болезни. Мне повезло. Но брак долго не может держаться на благодарности. Однажды утром я проснулась и поняла: мне надо менять свою жизнь.
– Что же вас подтолкнуло, что случилось?
– Ничего особенного. Просто ты стоишь в темной комнате и внезапно включают свет.
– И что станете делать, когда уйдете отсюда?
– Не знаю точно. Найду себе какое-то простое занятие. Я примерно как и вы смотрю на это великолепие и не могу к нему привыкнуть. У нас в семье никогда не водились большие деньги. Мой отец был попечителем небольшого учебного округа, а мать работала в аптеке, расставляла по полкам зубной эликсир и средства для ращения волос.
– А выглядите вы так, будто родились здесь, в этой роскоши, – засмеялась я.
– Не знаю, по-моему, гордиться тут нечем. Просто я быстро привыкаю ко всему. Когда мы с Кеннетом начали встречаться, я наблюдала за его знакомыми, отбирала тех, у кого были действительно хорошие манеры, и подражала им, внося в образ какие-то свои элементы. Это как фокусы. Я могу и вас научить, и вы сможете играть в эти игры. Учеба займет всего день. Забавные фокусы, не более того.
– Разве вы не испытываете удовольствия от обладания этими вещами?
– Да, в намой-то мере. Безусловно, это приятно, но я предпочитаю проводить целые дни в своей швейной мастерской. А швейную машинку можно поставить и в другом месте.
– Даже не верится, что вы так спокойно об этом говорите. Я слышала, вы были без ума от Кеннета.
– Я и сама так считала, да, наверное, так оно и было на самом деле. В первые дни нашего знакомства я буквально бредила им. Это было сумасшествием. Я считала, что он образец силы, могущества, мужественности, что у него богатый жизненный опыт, – сказала она низким голосом. – Он был для меня образцом мужчины, но оказалось, что это очень поверхностный человек. Это не значит, что я такая глубокая, вовсе нет. Просто я проснулась однажды утром и задумалась. Чем я занимаюсь? Вы не поверите, как с ним тяжело. Он совершенно не читает, ни над чем не задумывается. У него есть мнения, но нет мыслей. А сбои мнения он черпает из журнала "Тайм". Он настолько эмоционально глух, что я чувствую себя жительницей пустыни.
