– Спасибо, я ненадолго. – На самом деле мне очень не хотелось опускать свой зад на стулья, которые пестрели жирными отпечатками детских ладошек. Какой-то малыш – наверное, Джек – лазил по кухне, оставляя повсюду следы виноградного желе, которые тянулись аж до задней двери, выходившей на маленькое застекленное крыльцо.
Дж.Д. наклонился к плите и добавил пламя под сковородой, а я тем временем прислонилась к дверному косяку. Волосы у него были русые, редеющие на макушке, но слегка торчащие над ушами. Одет он был в голубую хлопчатобумажную рубашку, потертые голубые джинсы и пыльные ботинки. На рабочем кухонном столе лежал белый бумажный пакет с эмблемой мясной лавки, нарезанные кружочками лук и чеснок. Дж.Д. добавил в сковородку оливкового масла. Мне очень нравится наблюдать, как мужчины готовят.
– Дж.Д.? – раздался женский голос из передней части дома.
– Да?
– Кто пришел?
Он посмотрел мимо меня в коридор, я повернулась и увидела хозяйку.
– Эта леди – частный детектив, она расследует смерть Лорны. А это моя жена Леда. Простите, но я не запомнил ваше имя. – Масло уже закипело, Дж.Д. сгреб со стола лук и чеснок и бросил их в сковородку.
Я повернулась и протянула руку.
– Кинси Милхоун. Рада познакомиться с вами.
Мы обменялись рукопожатиями. Леда была экзотическим существом: этакая женщина-ребенок, раза в два ниже Бурка и приблизительно раза в два моложе. Ей было не более двадцати двух – двадцати трех, маленькая и хрупкая, темные волосы с прической "Я у мамы дурочка". Пальцы холодные, рукопожатие вялое.
– Вы наверняка должны знать отца Леды, – предположил Бурк. – Он тоже частный детектив.
– Вот как? А как его зовут?
– Курт Селкирк. Сейчас он почти отошел от дел, но много лет проработал частным детективом. Леда его младшая дочь. У него еще пять таких, целый девичий выводок.
– Разумеется, я знаю Курта. Когда увидите его, то передаете от меня привет. – Курт Селкирк на протяжении многих лет зарабатывал на жизнь слежкой с помощью электронных средств, одновременно заработав при этом и репутацию отвратительного человека. Но в июне 1968 года в свет вышел закон 90 – 351, в соответствии с которым "любой, кто преднамеренно использует или пытается использовать, либо помогает другим лицам использовать или пытаться использовать электронные, механические и другие средства для подслушивания любых разговоров", подвергался максимальному штрафу в размере десяти тысяч долларов или максимальному тюремному заключению на срок до пяти лет. Я знала, что Селкирк постоянно рисковал схлопотать оба наказания. Большинство частных детективов его возраста в свое время подслушиванием разговоров неверных супругов честно отработали свой хлеб. Но многое изменил закон, при котором брак расторгался без установления очевидной вины одной из сторон. Так что в его случае решение отойти от дел наверняка явилось результатом судебных процессов и угроз со стороны федерального правительства. Я была рада, что он оставил свой бизнес, но распространяться на эту тему не стала. – А кто вы по профессии? – поинтересовалась я у Дж.Д.
– Электрик, – ответил он.
Тем временем Леда, с легкой улыбкой, проследовала мимо меня, распространяя запах мускусного одеколона, от которого возбудились бы все быки в округе. Глаза ее были тщательно разукрашены: дымчатые тени, черные стрелки, грациозно изогнутые дуги бровей. Кожа очень бледная, кости хрупкие, как у птички. Ее наряд представлял собой длинную белую тунику без рукавов с глубоким вырезом на костлявой груди и белые кисейные шаровары, как у наложниц из гарема, сквозь которые ясно просвечивались худенькие ноги. Я не могла поверить, что ей не холодно. А вот такие сандалии, которые были на Леде, всегда сводили меня с ума – с кожаными ремешками, оплетавшими ногу.
Она вышла на застекленное крыльцо, где занялась завернутым в одеяло ребенком, которого достала из плетеной кроватки. Затем Леда перенесла малыша на кухонный стол, устроилась рядом на скамеечке, обнажила крохотную левую грудь и ловко пристроила к ней ребенка, словно к доильному аппарату. Дитя не издало ни звука, но, может быть, от него и шли какие-нибудь сигналы, слышать которые могла только его мама. Вероятно, они были о том, что карапуз размазывал где-нибудь пальцем содержимое своих пеленок.
– Я намеревалась осмотреть коттедж Лорны, но не знаю, может быть, там уже новые жильцы. – Я заметила, что Леда внимательно наблюдает за мной, пока я говорю с ее мужем.
– Коттедж пустует. Можете пойти туда, если хотите. После того как там обнаружили труп, сдать его не удалось. Помешали всякие разговоры, а особенно то, в каком виде был найден труп. – Бурк с отвращением повел носом.
– Дж.Д.! – с возмущением воскликнула Леда, словно ее муж издал неприличный звук и испортил воздух.
– Но это правда. – Бурк открыл пакет и вытащил из него кусок сырого говяжьего фарша, который швырнул на сковородку поверх жареного лука. Затем начал разбивать кусок лопаткой.
Я представила себе, как мололи этот фарш, как из отверстий мясорубки вылезали плотные колбаски, которые мне казались червяками. На горячей сковородке фарш постепенно стал превращаться из бледно-розового в серый. Я решила, что непременно брошу есть мясо. Клянусь Богом!
– А вы не можете перестроить коттедж?
– В данный момент у меня нет на это денег, а, возможно, в этом и нет никакого смысла. Это просто хибара.
– А сколько Лорна платила за него?
– Три сотни в месяц. На слух вроде бы и многовато, но на самом деле, нет, если сравнивать с арендной платой в этом районе. Там одна комната и печь, которая топилась дровами, но я ее в конце концов разобрал. Люди знают, что коттедж пустует, и наверняка там все разворуют. Утащат даже лампочки, если ничего больше не смогут унести.
– А кто-нибудь жил там до нее?
– Нет. Поместьем владели мои родители, и после смерти матери я унаследовал его и еще несколько доходных домов на другом конце города. С Лорной я познакомился через людей на станции водоочистки, где она работала. Как-то мы разговорились, и она сказала, что ищет уединенное жилье. Она уже слышала об этом коттедже и попросила разрешения посмотреть его. И буквально влюбилась в него. Я сказал ей: "Послушайте, это же развалюха, но если вы захотите подремонтировать его, то меня это вполне устроит". Через две недели она переехала в него, так толком ничего и не отремонтировав.
– Она была общительным человеком?
– Нет, насколько я знаю.
– А как насчет друзей? Они собирались у нее в коттедже?
– Ничего не могу вам сказать на этот счет. Коттедж стоит далеко в глубине участка, с боковой улицы к нему ведет узкая грунтовая дорога. Вам надо самой взглянуть, может быть, даже подъехать туда на машине. Когда-то между домом и коттеджем имелась тропинка, но мы ею давно не пользовались, и она заросла травой. Там много деревьев с плотной листвой, так что я не видел, что там у нее творится. Зимой, правда, бывает заметен свет, но я никогда не обращал на это внимания.
