– А что ты будешь делать, когда станешь слишком старой для проституции?
– Я посещаю в городском колледже занятия по финансовому менеджменту. Деньги – это единственное, что меня по-настоящему интересует.
– Уверена, что ты добьешься успеха.
– Да, но для начала надо будет найти подходящее место. А ты? Что будешь делать ты, когда станешь слишком старой, чтобы спать с мужчинами?
– А я и сейчас с ними не сплю. Чиста, как выпавший снег.
– Неудивительно, что у тебя плохо со здоровьем. Так нельзя.
Я рассмеялась.
Некоторое время мы молчали, пока Дэниель сосредоточенно обрабатывала мою голову.
– А что у тебя за вопросы ко мне? Ты же сказала, что хочешь о чем-то спросить.
– Наверное, мне лучше проверить, сколько у меня денег наличными.
Дэниель легонько дернула меня за волосы.
– Да ладно тебе. Готова поспорить, что ты из тех, кому нравится держать людей на расстоянии. Так ведь?
– Я так не считаю.
Дэниель улыбнулась.
– А знаешь что? Я ведь могу удивить тебя. Я гораздо умнее, чем ты думаешь. Спрашивай.
– Ладно. Лорна упоминала о двадцати тысячах долларов, которые она сняла с банковского счета перед отъездом из города?
– А зачем ей надо было это делать? Она всегда путешествовала с мужчиной. Никогда в поездках не тратила свои деньги.
– С каким мужчиной?
– С любым, который приглашал.
– А ты знаешь, куда она собиралась?
– О таких вещах она не распространялась.
– А у нее была записная книжка?
Дэниель дотронулась до виска кончиком ножниц.
– Она все держала здесь. Иначе, говорила, клиенты не чувствуют себя в безопасности. А если полиция нагрянет с обыском? Тогда конец не только тебе, но и всем клиентам. Это опасно.
– Очень жаль. А куда могли деться деньги? Лорна полностью закрыла счет.
– Мне, во всяком случае, она их не отдала. А жаль. Я бы открыла счет на свое имя. – Дэниель щелкнула ножницами возле моего уха, и еще несколько волосков упали вниз. Затем, отложив ножницы на стол, она включила в розетку фен и подняла прядь волос расческой. Очень приятно, когда кто-то так ухаживает за твоими волосами.
Поскольку шумел фен, я слегка повысила голос.
– А может, она заплатила долг или внесла за кого-нибудь залог?
– Залог в двадцать штук предполагает чертовски серьезное преступление.
– А может, она была должна кому-нибудь?
– У Лорны никогда не было долгов. Она даже за кредитными карточками следила очень строго, чтобы не вылезти из суммы. Могу поспорить, что эти деньги украли.
– Да, я тоже склоняюсь к этой мысли.
– И скорее всего после ее смерти, – добавила Дэниель. – Иначе их у нее ни за что бы не отняли. – Она выключила фен, отложила его в сторону и отступила на шаг, оценивая свою работу. Потом подправила несколько прядей и кивнула с явным удовлетворением.
Раздался звонок в дверь, это посыльный привез пиццу. Я протянула Дэниель двадцать долларов, чтобы она могла рассчитаться с посыльным, а сама юркнула в ванную и осмотрела себя в зеркало. Я выглядела теперь совсем по-другому. Торчавшие в разные стороны волосы исчезли, сейчас они были аккуратно подстрижены и тщательно уложены. Я потрясла головой, но укладка не развалилась. В зеркале я поймала взгляд Дэниель.
– Нравится? – спросила она.
– Потрясающе.
– Я же говорила тебе, что я хорошая парикмахерша, – со смехом воскликнула она.
Пиццу без сыра, но с овощами, мы ели прямо из коробки. Дэниель улучила момент и заметила:
– Здорово, да? Мы с тобой как подружки.
– Ты вспоминаешь Лорну?
– Да, вспоминаю. Она была хорошей. После работы мы с ней гуляли по городу, пили кофе, завтракали. Помню, как однажды купили пакет апельсинового сока и бутылку шампанского, уселись на траве и пили до рассвета.
– Очень жаль, что я не была знакома с ней. Похоже, она действительно была хорошей девушкой.
В восемь часов мы закончили с пиццей и выбросили коробку в мусорное ведро. Потом надели куртки. Когда вышли на улицу, Дэниель попросила подвезти ее до дома. Я свернула налево на бульвар Кабана, а потом она попросила свернуть на узкую аллею недалеко от "Нептун Палас". Ее "хибара", как Дэниель назвала свой дом, оказалась небольшим деревянным строением, расположенным в задней части чьего-то двора. Когда-то это, наверное, был сарай для хранения инструментов. Дэниель выбралась из машины и нагнулась к окошку.
– Не хочешь зайти взглянуть, как я живу?
– Может быть, завтра вечером. Сегодня у меня еще есть дела.
– Заскакивай, когда сможешь. У меня довольно уютно. Когда не работаю, то обычно сижу дома одна... если Лестер не заходит. Спасибо, что подвезла.
– Спасибо за прическу.
Я наблюдала, как Дэниель исчезает в темноте. Стуча каблучками по кирпичной дорожке, она направлялась к двери своей "хибары", темные волосы развевались, как шлейф. Развернувшись, я поехала к дому Кеплеров.
* * *
Я припарковала машину и прошла к входной двери по дорожке, выложенной камнем. Свет на крыльце не горел, и во дворе стояла кромешная тьма. Я поднялась по ступенькам, которые слегка освещались светом из окон гостиной. Дженис говорила мне, что они обычно ужинают в это время. Постучавшись, я услышала, как где-то на кухне отодвинули стул.
Дверь мне открыл Мэйс, его тело загораживало весь дверной проем. Я уловила запах жареной рыбы. В руке Мэйс держал бумажную салфетку и вытирал ею рот.
– Ах, это вы. А мы ужинаем.
– Дженис дома?
– Уже ушла. Она работает каждый день с одиннадцати до семи, но там какая-то девушка заболела, и ей пришлось уйти пораньше. Заходите завтра. – Мэйс уже собрался захлопнуть передо мной дверь.
– Не возражаете, если я поговорю с вами?
Лицо его моментально приняло отсутствующее выражение, только легкое раздражение промелькнуло на нем.
– Простите?
– Я спрашиваю, не возражаете ли вы поговорить со мной.
– Возражаю. У меня был трудный день, я работал допоздна, и вообще не люблю, когда на меня смотрят во время еды.
Я почувствовала, как меня охватил жар, словно кто-то приставил к затылку паяльную лампу.
– Тогда в другой раз, – вымолвила я, повернулась и спустилась по ступенькам.
Захлопывая дверь, Мэйс пробормотал какую-то грубость.
