– Наверное, вы правы… – согласилась Надежда
Николаевна и тут же зашлась хриплым кашлем.
– Вам, душечка, хотя бы чаю горячего выпить
нужно! – переполошилась регистраторша. – Я как раз чайник поставила…
больных все равно нет. Выпейте со мной чашку!
Надежда горячо поблагодарила старушку и вынула из сумочки
специально припасенный для такого случая пакет с шоколадными конфетами.
Старушка достала из ящика стола две чашки, чайные пакетики и разлила чай.
– Из пакетиков, конечно, чай не настоящий, –
проговорила она, пододвигая чашку Надежде. – Но тут особенно не
разгуляешься, все-таки на работе – не дома…
– Да что вы, хороший чай! – успокоила ее
Надежда. – Извините, а как вас зовут?
– Альбина Францевна, – представилась
регистраторша.
– Ну, как меня зовут, вы знаете, – проговорила
Надежда, выкладывая конфеты в вазочку. – А раньше, я помню, здесь работала
Варвара Степановна…
– Ох, – старушка скорбно опустила глаза и
вздохнула, – Вареньки не стало!
– Да что вы! – Надежда округлила глаза, сделав
вид, что поражена новостью. – Умерла?
– Хуже!
– Что может быть хуже?
Альбина Францевна боязливо огляделась по сторонам и
прошептала:
– Ее убили!
– Боже мой! – Надежда Николаевна всплеснула
руками. – Как же это случилось?
– Подробностей не знаю. – Старушка отпила чаю и
печально добавила: – В наше время, душечка, человеческая жизнь ничего не стоит!
Может быть, какой-нибудь наркоман…
– Такая приятная была женщина! – продолжала
Надежда. – Ведь она, кажется, не всегда работала в поликлинике?
– Конечно! – подхватила Альбина Францевна. –
Варенька раньше на радио работала, редактором… но потом, с возрастом, стала
плохо слышать и ушла.
– Да, слышала она плохо! – со знанием дела
согласилась Надежда Николаевна.
– Здесь это ей тоже мешало, – вздохнула
старушка. – Правда, иногда из-за этого Варенька путала карточки. Но мы
всегда старались ей помочь. У нас здесь, вы знаете, душечка, вообще подобрался
замечательный коллектив! Все женщины интеллигентных профессий. Варенька
работала на радио, я – в театре…
– В театре? – заинтересованно переспросила
Надежда.
– Ну да, – Альбина Францевна приосанилась, –
я была актрисой… травести… играла мальчиков, девочек…
– То-то у вас такой замечательный голос! –
подольстилась к ней Надежда. – Звонкий, молодой…
– Да, душечка… – Старушка вздохнула, взгляд ее
затуманился. – Кого я только не играла – Буратино, Карлсона, Кая в
«Снежной королеве», Мальчика-с-пальчика… раньше, в советские времена, я
переиграла всех пионеров, какие только есть в репертуаре… помните, был такой
спектакль «Друг мой Колька»?
Надежда смутно припомнила далекое детство, школьный
культпоход в театр, взрослых людей в красных галстуках, разговаривающих
неестественно звонкими голосами и усиленно изображающих детей.
– Еще была пьеса «А с Алешкой мы друзья»… –
вспомнила она. – Очень хорошая пионерская комедия.
– В этой я не играла. – Старая актриса поджала
губы. – Всюду, душечка, интриги… эту роль у меня буквально из-под носа
увела эта бездарность, Марианна Самокатова. Зато я играла Витю Малеева… и еще
Колю Колокольчикова в «Тимуре и его команде»… и вообще, Федор Кузьмич очень меня
ценил!
– Федор Кузьмич? – переспросила Надежда.
– Ну да, Федор Кузьмич Короедский, наш главный
режиссер. Большой талант!
Надежда Николаевна решила, что начался вечер воспоминаний, и
думала, как бы повернуть разговор в другую сторону, но старушка и сама
спохватилась:
– Что это я все о себе? Остальные женщины у нас были
тоже очень интересные! Нинель Андреевна – бывший ведущий инженер, крупный
конструктор сельскохозяйственной техники. Комбайны, косилки, сноповязалки…
впрочем, я в этом не разбираюсь. Но она была очень, очень уважаемым
специалистом в своей области. Один раз ее даже лично министр отметил, Михаил
Иванович Топтыгин. И премию она получила большую за какую-то особенную
сноповязалку. – Альбина Францевна подлила себе еще чаю, положила за щеку
конфету и продолжила: – Опять же Офелия Филаретовна – тоже интересная личность.
Перешла к нам не откуда-нибудь, а из самого Эрмитажа!
– Да что вы! – отозвалась Надежда, почувствовав,
что собеседница ждет от нее подобной реакции. – Неужели из Эрмитажа!
– Да. – Альбина Францевна отпила еще чаю. –
Правда, ушла она оттуда не по собственной воле. Можно сказать, со скандалом.
Представляете, заснула на рабочем месте, и ее застукал сам директор! Обходил
залы музея и увидел, как она спит на посту. Так что пришлось увольняться. Но
она говорит, что даже довольна. Там, говорит, очень скучно было – сидишь целый
день и смотришь на одну и ту же картину. Всю ее, говорит, уже запомнила –
натюрморт французского художника Пьера Монталье. Народ в этот зал почти не
заходил, так что она весь день проводила один на один с этим натюрмортом.
Главное, очень аппетитно все на нем изображено, очень жизненно, так что до
обеда смотреть просто невозможно, так и тянет в столовую. А потом, когда
поешь, – в сон клонит. Через этого самого Монталье она и пострадала, не
выдержала воздействия классического искусства. А у нас в регистратуре как-то
поживее, целый день люди, разговоры, опять же коллектив хороший, все такие
интеллигентные, образованные женщины подобрались, есть с кем поговорить о
живописи, о театре, о литературе…
– О сноповязалках, – машинально вставила Надежда.
Альбина Францевна не расслышала ее реплику и продолжила:
– Правда, начальница наша, Прасковья Савельевна, из
другого теста, без образования. Она по профессии – руководящий работник…
– Что, есть такая профессия? – удивилась Надежда
Николаевна.
– А как же! Ее, Прасковью Савельевну, всю жизнь
перебрасывали то на легкую промышленность, то на сельское хозяйство, то на
культуру и образование. Она говорила, что ей все равно, кем руководить, лишь бы
руководить. Специфика отрасли не имеет значения. Только на черной металлургии
никогда не работала, и еще на тяжелом машиностроении: там, говорит, женщин не
очень уважают.
– И что – правда, без всякого образования?
– Ну, не то чтобы без всякого… шесть классов она
все-таки окончила. Зато очень большие организаторские способности.
– А что ж тогда она к вам попала, в регистратуру?
– Ну, все-таки возраст… выбрала работу полегче, менее
ответственную, но все же руководящую.
– Да-а… – протянула Надежда, – как жалко
Варвару Степановну… Что ж, и родных у нее не было, одна жила?
– Что-то она говорила… кажется, был внук… хотя нет, у
нее детей-то не было никогда, стало быть, это, наверное, внучатый племянник,
дальний родственник совсем. Но помогал ей иногда, продукты привозил… Как же его
звали-то? – Альбина Францевна виновато улыбнулась. – Нет, не
вспомнить…
