Через двадцать минут все это, почти слово в слово, повторил
вернувшийся с работы Сан Саныч.
– Надя, – объявил он, оглядев жену, – ты
гораздо лучше выглядишь. Посвежела, на лице появился румянец! Видимо, это
швейцарское лекарство творит настоящие чудеса!
– Ага, и скоро новый лист раскроется… – машинально
пробормотала Надежда.
– Что ты сказала? – удивленно переспросил Сан
Саныч.
– Да так, ничего… это я рецепт один вспоминаю… Ты руки
помыл? Садись за стол, все уже давно готово!
Лизавета выкладывала в витрину шоколадные фигурки, Настя
обслуживала покупателей.
– И вот эту еще положите! – командовала
покупательница Насте. – И тех парочку… еще вон ту, с пуговкой… хватит…
– Вам коробочку простую или фирменную? – спросила
Настя с привычной любезностью.
– Клади в простую, чего еще на фирменную тратиться,
когда я их вечером съем! – ответила покупательница с обезоруживающей
прямотой.
Настя опустила глаза и закусила губу – в салоне элитного
шоколада все знали эту тетку. Она приходила с завидным постоянством едва ли не
каждый вечер, покупала штук пятнадцать конфет ручной работы и съедала их, надо
полагать, за ужином, потому что назавтра являлась снова.
– И куда в нее столько лезет! – шепнула Лизавета,
наклоняясь к Насте.
– А тебе-то что? – добродушно удивилась тетка, у
которой оказался отличный слух. – Может, я так расслабляюсь? В шоколаде
много этих… как их зовут-то…
– Эндорфины, – улыбаясь, подсказала Настя, ткнув
незаметно Лизавету в бок.
– Вот-вот, гормоны счастья! Так что счастливая буду за
свои-то деньги!
– Кушайте на здоровье! – Настина улыбка стала еще
шире. – Язык твой длинный, – укоризненно прошипела она Лизавете,
когда тетка ушла, – неприятности же будут…
Колокольчик у двери не зазвонил, а дзинькнул жалобно и
заткнулся. В салон ввалился веселый парень простоватого вида.
– Здорово, девчата! – гаркнул он. – Вы, что
ли, шоколадом торгуете?
– Мы-то торгуем, – ответила бойкая Лизавета,
оглянувшись, не слышит ли хозяйка, – а вот ты-то купишь ли, это еще
вопрос.
– Ну и цены у вас! – Парень ахнул и хлопнул себя
по коленкам. – Атомные прямо!
– Так что – только поглядишь и пойдешь? – подначила
Лизавета.
– Еще чего! – возмутился парень. – У мальца
моего сегодня день рождения, пять лет исполняется, круглая дата, между
прочим! – Он подмигнул Насте.
Настя собрала ему в коробку фигурки динозавров и
инопланетян, разных симпатичных зверюшек из мультфильмов и шоколадные
автомобильчики.
– Есть еще шашки: черные – из черного шоколада, белые –
из белого!
– Давай, – решил парень, – мне для сына
ничего не жалко! Только в них в поддавки играть неинтересно… – Увидев цену
в окошечке кассы, он крякнул, но потом махнул рукой и засмеялся: – Ай, да
ладно! Пускай пацанчик порадуется!
– Заходи еще, папаша! – крикнула Лизавета.
– Зайду! – пообещал он. – Денег накоплю и вон
тот дом куплю!
Дверь за ним захлопнулась, Лизавета ушла, Настя низко
наклонилась над конфетами. В голову лезли непрошеные мысли. Вот какой-то парень
любит своего мальчишку, приносит ему дорогие подарки, водит по воскресеньям в
зоопарк и кафе-мороженое или просто играет с ним в футбол во дворе. Ее Дениска
– замечательный мальчишка, так отчего же он не заслужил такого? Конечно, Настя
все готова для него сделать, есть у него и красивые игрушки, и в дельфинарий
ходили с ним на прошлой неделе, и на аттракционы… Но не может она при всем
желании играть с сыном в хоккей и футбол, возить его на рыбалку, да и вообще,
всем известно, что у ребенка должно быть двое родителей, и она, как ни
старается, отца мальчику не заменит.
А могло быть все иначе… Или не могло, и мать была права,
когда, узнав, что Настя забеременела в двадцать лет, сказала строго:
– Не рожай! Рано тебе!
Настя обиделась, она и представить себе не могла, что не
будет ребенка. Зачем же убивать его, раз он уже появился?
– Ты его не вырастишь, – сказала мать, – я
знаю, я одна растила.
– Но вырастила же! – крикнула Настя.
– Дуру вырастила, если ты в двадцать лет собираешься
себе жизнь испортить! – Мать тоже повысила голос.
– Я не одна буду растить, с мужем…
– Кто муж? – Мать даже засмеялась. – Этот
твой шалый Витька? Да за ним самим ходить надо, как за младенцем! Не муж это
будет, а полное барахло!
Узнав, что Настя все-таки решилась оставить ребенка, мать
пожала плечами и заявила, как всегда, твердо:
– Ты меня не послушала, так на меня и не рассчитывай!
Не для того я тебя растила, чтобы ты мне на шею еще одного ребенка повесила.
Настя вспылила и наговорила матери много несправедливых
слов.
– Дура ты и есть! – устало бросила мать на
прощание. – Делай что хочешь. Поумнеешь потом, да поздно будет!
Как-то очень быстро она разобралась с квартирой, обменяла,
что-то доплатила, и через некоторое время Настя со своим новоиспеченным мужем
зажили в скромной квартирке – маленькой, неудобной, но все же своей. Мать на
свадьбу не пришла, да и свадьбы-то никакой не было, расписались да посидели
небольшой компанией в кафе.
Они начали ссориться буквально через месяц. Виктор оказался
неряхой, грубияном и жутким эгоистом. Настя плохо себя чувствовала,
капризничала – он ничего не хотел понимать. Кроме того, катастрофически не
хватало денег. Виктор зарабатывал, в общем, неплохо в своей автомастерской, но
приносил мало, деньги куда-то уплывали, а ведь нужно еще было откладывать на
приданое будущему ребенку.
Насте пришлось бросить художественное училище и устроиться
на работу в кондитерский магазин. Но на последних месяцах беременности сильно
отекали ноги, тяжело было стоять весь день за прилавком.
С матерью они не общались – у Насти был такой же строптивый
характер, она решила, что ни за что не попросит помощи, да и мать твердо дала
ей понять, чтобы помощи от нее не ждали. С мужем она старалась меньше видеться
– ложилась, когда его еще не было, вставала раньше и уходила. Он весело
проводил время с друзьями, попахивало от него спиртным – Насте было все равно.
Она надеялась, что все изменится, когда она родит, – исчезнет это жуткое
лицо с одутловатыми щеками и распухшими губами, сойдут с кожи коричневые пятна,
пропадет наконец живот.
Ничего не изменилось. После родов Настя была занята
ребенком, денег стало еще меньше, Виктора не было дома все чаще. Если же он
приходил пораньше, то всегда был чем-то недоволен – шумел, придирался по
мелочам – что нет обеда, что не убрано. Теперь он уже обзывал Настю неряхой и
неумехой. У нее не было сил ему отвечать. Попробуй поскандалить, когда ребенок
сосет грудь и кругом капает молоко, а в перспективе очередная бессонная ночь.
