– Заневский, двадцать два? – переспросил водитель,
на глазах мрачнея. – Это ж надо, какая у людей бывает внешность обманчивая!
С виду такая приличная женщина… ну ладно, раз уж посадил, поедем… – И он
отвернулся от пассажирки, сосредоточившись на дороге.
Надежда Николаевна удивленно покосилась на него, пожала
плечами и ничего не сказала – мало ли на свете странных людей… даже лучше, если
не будет донимать разговорами…
Водитель к ней больше не поворачивался, но что-то бормотал
себе под нос:
– Вот у Василия Николаича невестка – с виду тоже
приличная женщина, а ползарплаты там оставляет… ох, ну и времена пошли! До чего
же внешность обманчивая бывает!
К счастью, пробок не было, очень скоро они перебрались через
Неву, выехали на Заневский проспект, миновали площадь, и водитель затормозил
перед большим, ярко освещенным зданием из стекла и металла.
– Ну вот, приехали! Заневский, двадцать два!
Надежда расплатилась, выбралась из машины, удивленно
разглядывая здание, перед которым ее высадил странный человек. Она хотела
что-то у него спросить, но «Москвич» резко сорвался с места и умчался,
напоследок окатив растерянную Надежду грязной жижей.
– Ну вот, и этот… – вздохнула вконец расстроенная
женщина, поспешно отходя от проезжей части. – А сперва показался таким
славным!
Она безнадежно оглядела испачканное пальто и снова взглянула
на ярко освещенное здание.
Над фасадом горела разноцветными огнями огромная вывеска:
«Казино “Лас-Вегас”».
– Куда это он меня привез? – протянула Надежда
Николаевна, вертя головой.
Никаких других домов поблизости не было.
«Выходит, теперь по этому адресу построили казино! –
сообразила наконец Надежда. – То-то он так ко мне переменился! Решил, что
я просаживаю все деньги за игорным столом!»
Она снова вздохнула и побрела прочь от этого храма азарта по
направлению к жизнерадостной стайке голубых елочек, обдумывая свое положение.
Пальто испачкала – это раз.
Забралась на другой конец города, потратив время и
деньги, – это два.
Самое главное – нужного дома в помине нет, и шансы найти Элю
Маленко близки к нулю.
В самом деле, с чего она взяла, что эта Эля по-прежнему
обитает по тому же самому адресу, по которому жила в детстве?
Ведь ее адрес в Машиной записной книжке явно был записан
детской рукой…
Безрадостные мысли Надежды были прерваны раздавшимся у нее
за спиной громким пыхтением. Она попыталась обернуться, но пыхтение перешло в
негромкое басистое рычание, и в спину Надежде ткнулось что-то теплое. Причем
ткнулось с такой недюжинной силой, что Надежда не смогла удержать равновесие.
Надежда охнула, нога подвернулась, и она с размаху
плюхнулась в подтаявший снег.
Несколько бесконечных секунд она лежала на снегу, постепенно
пропитываясь влагой, готовая разреветься.
Мало того что она совершенно зря проделала такой путь, мало
того что незнакомый человек посчитал ее аморальной личностью, так теперь
угораздило плюхнуться в подтаявший сугроб и наверняка усугубить свою болезнь!
Единственное, что заставило Надежду взять себя в
руки, – это мысль о том, как нелепо она, должно быть, выглядит со стороны.
Распластавшись на снегу, как цыпленок табака, уткнувшись носом в сугроб…
Надежда охнула и перевернулась.
Лучше бы она этого не делала!
Над ней стоял самый настоящий волк.
Огромный светло-серый мохнатый зверь с угрожающе оскаленной
мордой, обведенной белым, как будто на эту морду была надета карнавальная
маска.
Зверь наклонился над Надеждой и очень страшно зарычал.
– Мама, – негромко проговорила Надежда Николаевна,
мысленно прощаясь с жизнью.
Говорят, в минуты смертельной опасности перед внутренним
взором человека пробегает вся его жизнь, он как будто подводит ее
предварительные итоги.
Перед глазами Надежды предстал ее муж, Сан Саныч. Выглядел
он очень недовольным. Укоризненно качая головой, Сан Саныч выговаривал своей
непослушной супруге:
– Сколько раз я говорил тебе, что твои расследования до
добра не доведут!
– Сколько раз я говорил тебе, что нельзя наскакивать на
незнакомых людей!
Надежда Николаевна тряхнула головой: последние слова явно
произнес не муж, стоящий перед ее внутренним взором, а совершенно незнакомый,
но вполне реальный мужчина с буйной шапкой волос на голове.
Мужчина этот оттаскивал от Надежды за ошейник того волка,
который свалил ее в сугроб. То есть, разумеется, поскольку имелся ошейник, это
был не волк, а собака.
Оттащив своего пса в сторону, мужчина склонился над Надеждой
и помог ей подняться на ноги.
– Извините моего охламона! – проговорил он
виноватым голосом. – Он еще совсем щенок, не умеет себя вести. Ужасно
любит играть и не соразмеряет свои силы. Вы не ушиблись?
– Не ушиблась, только промокла, – пожаловалась
Надежда. – Вы говорите – щенок? Какой же он будет, когда вырастет?
– Ох, и не говорите! – Хозяин тяжело вздохнул,
однако покосился на своего пса не без гордости. – Ему только год, а уже
такой огромный! Вообще-то он даже для своей породы великоват. Его из-за этого
даже не хотят допускать на выставку…
Надежда Николаевна вспомнила, что уже видела такую собаку,
вспомнила даже название породы – маламут.
– Вы не представляете, как он быстро растет! –
продолжал гордый хозяин. – Когда ему было три недели, это был просто
плюшевый медвежонок, а теперь – такая громадина… и это еще не предел!
– С детьми – такая же история! – вздохнула Надежда
Николаевна.
– Чарли, извинись перед женщиной! – строго
приказал хозяин.
Огромный пес подошел к Надежде, виновато опустил голову и
жалобно заскулил, словно в самом деле просил прощения. Надежда не удержалась и
засмеялась, забыв о том, что всего минуту назад валялась в сугробе, прощаясь с
жизнью.
Хозяин маламута помог ей отряхнуть пальто и спросил:
– Вам куда? Хотите, мы с Чарли проводим вас до
остановки, а то здесь место безлюдное…
В его словах Надежда невольно расслышала невысказанный вопрос:
что такая, прямо скажем, немолодая и вроде бы довольно приличная женщина делает
на пустыре возле казино?
– Да вот представляете, – начала она, –
хотела найти старую знакомую… ее дом много лет стоял на этом месте, вот
приехала, а дома-то и нет! На его месте это чудо!
– Да, здесь был раньше жилой дом, – кивнул хозяин
Чарли. – Его лет пять назад снесли…
Он задумчиво почесал в затылке и почему-то переглянулся с
псом. Чарли тихонько заворчал, потом вполголоса гавкнул, словно что-то говоря
хозяину на понятном им двоим языке.
