Он чертил на листке бумаги сложные геометрические фигуры.
Это помогало ему думать.
И вдруг, когда листок покрылся сплошной сеткой линий, ответ
возник перед ним во всей своей постыдной простоте.
Как это раньше не приходило ему в голову?
Да очень просто! Он просто не замечал ее, не замечал свою
исполнительную, преданную, бессловесную секретаршу. Воспринимал ее как придаток
к ксероксу и факсу.
Игорь Михайлович нажал кнопку интеркома и холодно произнес:
– Зайдите ко мне!
Галина Филаретовна возникла на пороге с блокнотом в руке –
величественная, с высоко поднятой головой. Он вгляделся в нее повнимательнее и
заметил в глазах неприкрытое злорадство.
– Какие-то новые распоряжения? – осведомилась она
подчеркнуто исполнительным тоном.
– Распоряжения? – переспросил он срывающимся от
злобы голосом. – Ты, старая мегера, спрашивала мои распоряжения, когда
воровала кассеты из сейфа? Ты спрашивала, когда передавала их? Кому, кстати, ты
их продала? И за сколько?
– Догадался? – Галина Филаретовна неожиданно
бросила блокнот и усмехнулась: – Ну наконец-то! Лучше поздно, чем никогда!
– Да я тебя, старая дрянь, в порошок сотру! –
заорал Громыко. – Я тебя…
– Что – ты меня? – перебила его секретарша. –
Что ты можешь теперь? И раньше-то только на подчиненных мог орать! Сдашь меня
Поздняковой? Да ей плевать, она с тебя спросит, а я – человек маленький! Ты
недоглядел – тебе и отвечать, понял? Посидишь теперь в овечьей шкуре,
потрясешься… Жалко работу-то терять, а? А мне не жалко…
– Да я тебя… – бормотал он.
– Уволишь? – Она расхохоталась. – Да я сама
давно уволиться хочу! Я уже на пенсии! А ты меня достал своим хамством,
придирками постоянными… так что иди ты… знаешь куда? Или подсказать? – И
она выдала такую цветистую тираду, какие нечасто приходится слышать от
приличных женщин пенсионного возраста.
Вячеслав Андреевич Лампасов вернулся домой и прямиком прошел
на свою половину. Жену он последнее время просто не замечал и даже не
интересовался, дома ли она, поэтому очень удивился, когда Маргарита возникла на
пороге его кабинета.
– Что тебе? – проворчал он недовольно, уставившись
на нее.
– Что мне? – переспросила жена, закусив губу и с
трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик. – Что – мне? А вот это –
что это такое? Как ты можешь это объяснить? Или тебе уже не нужно никаких
объяснений? Тебе можно все? Ты живешь уже за гранью добра и зла?
С этими словами она швырнула на стол стопку цветных
фотографий, как колоду карт. Снимки рассыпались по столу, покрыв его глянцевым
ковром.
Алина на своей кухне. Алина у него на коленях. Алина, Алина,
Алина, и он с ней – в разных позах, в разных видах, десятки фотографий, не
оставляющих никаких сомнений…
Лампасов нагло уставился на жену:
– А чего ты хотела? Я мужчина в самом расцвете сил,
естественно, у меня есть женщины… или ты думаешь, что я должен жить монахом?
Должен во всем себе отказывать? Или… развлекаться с тобой? Нет, дорогая,
старухи меня не интересуют!
– Старуха? – Лицо Маргариты покрылось
пятнами. – Это я старуха? – Она сбросила халат, демонстрируя свое
подтянутое, тренированное тело. – Да я моложе тебя на десять лет! И я
постоянно поддерживаю себя в форме! Сколько времени и денег я трачу на фитнес,
на косметологов, массажистов и прочее!
– Именно – денег! – перебил ее Лампасов. –
Моих денег, между прочим! Но все деньги мира не вернут тебе молодость! Ты уже
вышла из игры, дорогая! Тебе сорок шесть – и как ни крутись, не будет меньше!
Для тебя эти игры давно закончились! А меня женщины старше тридцати не
интересуют! Да и не только меня – ни одного нормального мужика! Я нравлюсь
женщинам, это тебе понятно?
– Ты? Ты нравишься женщинам? – Маргарита хрипло
захохотала. – Да ты посмотри на себя! – Она подскочила к нему,
размахивая кулаками. – Жирный старый боров! У тебя живот, как у беременной
на восьмом месяце! И ты еще что-то говоришь о старости!
– Для мужчины это не играет никакой роли! –
Лампасов отмахнулся от нее, как от назойливой мухи. – Для мужчины важно
только одно – умение делать деньги! А ты… ты можешь хоть в лепешку разбиться,
но женщиной больше не станешь. Ты старуха, и незачем тратить мои деньги на
слежку за мной же! Это тебе нисколько не поможет!
– Вот как? – Маргарита неожиданно успокоилась.
Она хотела бросить ему в лицо еще много гневных,
оскорбительных слов, но вдруг поняла, что это бессмысленно. Она не будет
размениваться на такие пустяки. Она ему отомстит, и отомстит немедленно. Тем
более что орудие мести у нее имеется. Не зря заплатила она той частной сыщице
такие огромные деньги за снимки. Жадничать в таком деле не стоит.
Ольга Васильевна Позднякова удовлетворенно взглянула на себя
в зеркало. Вадик, лучший парикмахер «Гламура», как всегда, сотворил настоящее
чудо. Ольга Васильевна помолодела на несколько лет и выглядела просто отлично.
Конечно, ее немножко раздражали «голубые» замашки
парикмахера, но это, возможно, просто дань моде, а мастерство искупало все.
Позднякова направилась к выходу, как вдруг перед ней
возникла Маргарита, жена Лампасова.
Несмотря на сложные отношения с ее мужем, они с Маргаритой
вращались в одном кругу и были хорошо знакомы. Однако вовсе не дружны, и Ольга
Васильевна с некоторым удивлением взглянула на мадам Лампасову.
– Как дела? Как жизнь? – холодновато
поинтересовалась Позднякова.
– Ольга, есть небольшой разговор, – вполголоса
отозвалась Марго.
– Разговор? – еще больше удивилась Ольга
Васильевна. – О чем?
– Вот о чем. – Маргарита показала ей краешек
фотографии.
Позднякова огляделась. Их никто не видел. Тогда она потянула
к себе снимок.
Лампасов с какой-то пожилой женщиной. Она передает Вячеславу
пакет.
– Что это?
Маргарита протянула ей еще несколько снимков. Ольга
Васильевна увидела кассеты и коршуном вцепилась в фотографии.
– Почему ты мне это показываешь? – спохватилась
она наконец и подозрительно уставилась на Маргариту.
– Потому что он козел, – спокойно ответила
та. – Грязный, похотливый козел и мерзавец.
– И чего ты хочешь?
– Хочу разорить его. Потому что без денег и влияния он
– ничто, просто тупой пузатый боров. Я хочу разорить его и прибрать к рукам его
денежки.
– Мы с тобой договоримся, – благосклонно кивнула
Позднякова, пряча к себе в сумку фотографии.
Метрдотель встретил Лампасова возле входа и проводил к его
постоянному столику.
