Позвонив старухе, Юрий представился журналистом, который
собирает материалы о способных детях и о том, часто ли их талант реализуется во
взрослом возрасте. В частности, его интересует детский ансамбль «Звездочка».
Варвара Степановна удивилась, однако пригласила его, охотно
и много рассказывала о своих девочках.
Из всех пятерых только Эля Маленко стала певицей, причем
довольно известной. Таня Ермакова самая общительная, поддерживает связь со
всеми старыми подругами, да и ее, старуху, не забывает. Правда, сегодня обещала
позвонить, да, видно, забыла.
«Это плохо, что общительная, – думал Юрий. –
Значит, вполне могла с кем-то из них поделиться своими подозрениями».
Он понемногу выведывал у старухи все, что можно.
Варвара Степановна была глуховата, все переспрашивала по
нескольку раз, но к концу разговора стала как-то странно на него посматривать.
Он понял, что чем-то вызвал ее подозрения, и решил, что со
старухой тоже лучше разобраться, однако помешала не вовремя появившаяся
соседка.
Так что пришлось навестить Варвару Степановну еще раз.
Он убил старуху тем же простым, бескровным способом, что и
Татьяну, – надел на голову полиэтиленовый мешок, обвязал вокруг шеи и
ждал, пока та умрет. Мешок он нашел тут же, на кухне у Варвары Степановны, так
что орудие убийства никак не могло привести к нему.
И вдруг Юрий понял, что ему очень нравится чувствовать
власть над человеческой жизнью, смотреть, как эта жизнь стремительно уходит,
как гаснут глаза его жертвы…
Разделавшись со старухой, он составил список и начал
методично работать по нему.
Первой навестил Элю Маленко, но та оказалась на гастролях.
Второй в его списке была Лена Серебровская.
Это был и легкий объект, и одновременно опасный: она, так же
как и он, работала на телевидении, поэтому подстроить встречу ничего не стоило,
но риск был велик, его могли увидеть знакомые.
К счастью, все прошло удачно.
Следующей в списке стояла Настя Рубинина, но первая попытка
прошла неудачно, ему помешал Настин сосед. А потом эта шоколадница переехала в
другую квартиру, и там к ней было никак не подобраться. Она была осторожна и
недоверчива, он следил за ней и знал, что она живет одна с сыном.
Чтобы не терять времени, он посетил Машу Чонишвили, но ту
буквально за час до этого увезли в роддом. Роддом был дорогой, повсюду охрана,
так что пока пришлось отложить Машу на будущее и более серьезно заняться
Настей.
Тут-то и пригодились ему те адреса выставленных на продажу
квартир, которые он смотрел вместе с Татьяной. Точнее, одна из этих квартир,
пустующая, в доме на улице Римского-Корсакова. Ключ от этой квартиры он заранее
изготовил – тайком от Татьяны сделал копию, когда принял решение устранить ее.
Позвонил в шоколадный салон, где работала Настя, и упросил
принять срочный заказ, пообещав оплатить вызов на месте по тройному тарифу. Он
знал, что на такие вызовы всегда отправляют Рубинину.
Подкараулив Настю на лестнице, оглушил и затащил ее в пустую
квартиру. Потом спустился и избавился от шофера – чтобы тот не забеспокоился
раньше времени и не испортил всю операцию.
И вот теперь ему осталось сделать совсем немного.
* * *
Он склонился над Настей, внимательно, пристально поглядел ей
в глаза. В них был страх, но еще не было отчаяния. Ну что ж, все еще впереди.
Он будет следить за изменениями ее лица, за тем, как его сначала будет покидать
надежда, а затем – и сама жизнь.
Но прежде чем приступить к финальной части спектакля, он
должен кое-что выяснить. Собственно, ради этого он рисковал, тратил драгоценные
минуты. Если бы не эти несколько вопросов – он мог бы убить ее прямо на
лестнице.
– Татьяна… Татьяна не разговаривала с тобой обо мне?
– Нет… – едва слышно выдохнула девушка. – Она
ничего не говорила мне… ни слова…
– А другие девушки… Эля Маленко, Маша Чонишвили… вы с
ними общались в последнее время?
– Нет… только с Таней мы иногда перезванивались…
Скорее всего она не врет. На пороге смерти человек всегда
говорит правду.
Юрий взял заранее приготовленный пластиковый мешок и
веревочку, чтобы перехватить горло.
– Зачем… за что? – еле слышно проговорила
Настя. – Что я тебе сделала?
– Пока – ничего, – спокойно ответил Юрий. – И
теперь уже ничего не сделаешь. Именно для этого мне и приходится… принимать
меры!
– Это ты убил Таню и Лену Серебровскую… –
догадалась она. – Но почему? Ты боялся, что они… узнают и выдадут тебя?
– Татьяна меня уже узнала! – мрачно произнес
убийца. – Я не хотел убивать, но у меня не было другого выхода!
– И теперь ты боишься, что я тебя выдам? Я могу
поклясться… поклясться чем угодно!
– Любые клятвы недорого стоят! – ответил он,
расправляя мешок. – Есть только один действительно надежный способ
заставить человека молчать!
– Пожалуйста, – наконец-то в ее голосе зазвучала
мольба, – пожалуйста, не делай этого! Ты же знаешь, у меня маленький сын…
Дениска… он болеет, ему нужна моя забота! Что будет с ним без меня?!
Юрий на секунду замер.
Он вспомнил другого мальчика, Сережу Калганова.
Разве о нем кто-нибудь заботился? Разве его кто-то оберегал?
Он был предоставлен самому себе, но ничего – выжил!
– Ничего, – бросил он, – выживет! – И
резким, сильным движением натянул на голову Насти полиэтиленовый мешок. Затем
обвязал ее шею веревочкой, чтобы не проходил воздух, и поставил на тумбочку
перед обреченной старинные песочные часы. – Смотри на них, –
проговорил он властным, завораживающим голосом. – Видишь, как быстро
утекают песчинки? Вместе с ними уходит твоя жизнь. Часы рассчитаны на две
минуты, и на столько же времени тебе хватит воздуха!
Настя забилась в ужасе, следя за безжалостно утекающими
песчинками, но она была крепко связана, и веревки только сильнее врезались в ее
запястья, да и воздух быстрее кончался в легких от безнадежных попыток освободиться.
Хотя его и так хватит ненадолго…
Вдруг убийца насторожился, прислушался к чему-то…
Где-то далеко, бесконечно далеко раздался дребезжащий,
прерывистый звонок. Наверное, он звучал в этой же квартире, но сейчас все, что
находилось за пределами освещенного круга, все, что не имело отношения к ним
двоим, казалось далеким и бессмысленным.
Убийца досадливо поморщился и пробурчал:
– Кто это хочет мне помешать? Не дадут довести дело до
конца… не дадут досмотреть спектакль…
Он бросился к двери и скрылся за ней.
