— Да?
Брант ударил его в живот и пошел дальше. Когда он и Портер подошли к машине, Портер спросил:
— И что это было?
— Разве я уже не сказал? Я его знал.
Барри устроил себе отдых, не выходил из дому, решив, что слава оказалась куда утомительней, чем он ожидал. Накануне он пошел в паб и хорошенько поддал, полирнув виски светлым пивом. Затем съел карри и улегся в койку.
Услышал стук в дверь. Крикнул:
— Отвали — я уволился!
Он страдал: адская головная боль, желудок отплясывает джигу а-ля карри. Снова стук. Затем:
— Полиция.
_
Не существует такой вещи, как загиб характера. Есть характер, и есть загиб. Не знаю, где они соприкасаются. В начале фильма парень ненавидит черных, а в конце он тащится от чернокожей девушки — вот вам загиб его характера. Что же, благодарю покорно. Неужели я всю свою взрослую жизнь старался это понять?
«Курение в постели: Беседы с Брюсом Робинсоном».
Редактор Алистер Оуэнс
Фоллз не знала, как нужно одеваться, чтобы очаровать. Она знала, как унижать, манипулировать, но если ты хочешь не просто понравиться человеку, а еще и попросить его об одолжении, тогда как? Она решила надеть форму. Она подумала, что Нельсон, знакомый Робертса, скорее всего, принадлежит к старой школе. Напомнила себе, что следует держаться скромно. Когда она наконец дозвонилась до Нельсона, тот грубо сказал:
— Чего надо?
— Главный инспектор Робертс посоветовал мне поговорить с вами, сэр.
— Вы женщина?
Ей хотелось крикнуть: «Неудивительно, что вы детектив!»
Но она сдержалась и сказала:
— Да, сэр, я вольнонаемная.
— Только под ногами болтаетесь.
Она промолчала, и он прохрипел:
— Что вам нужно?
Она набрала в грудь воздуха и проговорила:
— Несколько дней назад одного араба сильно избили.
— А… вы об этом. Не беспокойтесь, мы двоих из этих подонков прищучили. Третьего пока не нашли, но мы знаем, кто это.
Она посмотрела на свои пальцы — они были скрещены — и сказала:
— Как раз о нем я и хотела бы поговорить.
Последовала пауза, Нельсон взвешивал сказанное. Она продолжила:
— Могу я угостить вас завтраком?
— Я всегда не прочь позавтракать.
— Прекрасно… тогда через час?
— Через два. Есть кафе, называется «У Ромеро» — знаете?
— Да.
На самом деле она не знала.
Клик.
Есть кафе уровня ниже тех заведений, что обслуживают транспорт, — вам бы там совсем не понравилось. Строительные рабочие не посоветуют вам туда заглядывать, и этому совету будет лучше последовать. Водители такси называют такие кафе норами: в буквальном смысле приходится туда нырять и оттуда выныривать. Кофе там единственное, что имеет вкус. Фоллз потребовалось два часа, чтобы найти кафе «У Ромеро». Форма сильно мешала. Один старичок заметил:
— Закрыть собираетесь? Давно пора, черт побери!
А молодая женщина сказала:
— Ой, вам там не понравится, там ужасно.
Она была права.
Если окна там когда-либо мыли, то об этом все давно забыли. Корявая надпись сообщала:
«Коронное блюдо дня: „Гад-в-дыре“».
Фоллз вошла. Сумеречный флуоресцентный свет окрашивал внутренности кафе в желтый цвет, от которого хотелось удавиться. Все столики, за исключением одного, были свободны. Фоллз представляла себе Нельсона клоном Бранта — большим, грубым, безобразным. За дальним столом сидел мужчина в твидовом пиджаке. Примерно тридцать пять лет, густая темная шевелюра, лицо, которое ведущие новостей назвали бы грубоватым, и плотное телосложение. Он улыбнулся, и у Фоллз внутри потеплело. Такая улыбка дает понять, что тебе рады. Он сказал:
— Фоллз?
— Да, сэр.
— Ты собираешься охранять дверь или подойдешь и сядешь?
Какого черта Робертс не сказал ей, что парень настолько сексуально привлекателен? Позже, когда она думала об их разговоре, она вспомнила, что, обратившись к ней, он слегка улыбнулся. Совсем сбитая с толку, она подошла, подвинула стул и села. Вблизи Нельсон был еще лучше. Широко расставленные карие глаза… ах, она перед такими глазами никогда не могла устоять. Одернула себя, мысленно отругала. Ну и что? Робертс сказал, что Нельсон — озлобленный фанатик, а это сразу лишало его всякой физической привлекательности… ну как бы лишало.
Тут она сообразила, что он говорит, — услышала:
— Фоллз, привет, ты здесь?
— Простите. Из-за этих убийств мы все немного выбиты из колеи.
Нельсон улыбнулся и спросил:
— Что желаете? Я очень советую вам отказаться от сегодняшнего коронного блюда.
— Чай. Чай, сэр.
Он покачал головой:
— Кончай с этим сэр. Меня зовут Боб.
И протянул руку. Длинные, красивые пальцы и — надо же! — чистые ногти — руки, за которыми ухаживают. Она сразу же обратила внимание, что кольца нет. Рукопожатие Нельсона было крепким, и ей захотелось крикнуть: «К чертям предварительные игры, давай сразу займемся делом!»
Из тени появился хозяин, сильно похожий на пьяньчугу с улицы.
— Чай и тосты для двоих, — заказал Нельсон.
Фоллз прямо обмерла от этого «для двоих». Он посмотрел на нее, сказал:
— Ты можешь курить, если хочешь.
— Я не курю, сэр… Боб.
Он со смехом повторил:
— Сэр Боб! — И прибавил: — Кстати, имей в виду, курить здесь полезно: авось какие-нибудь бактерии сдохнут. Но если честно, я не люблю курящих женщин.
Ей хотелось крикнуть: «Я тоже!»
Но она прикусила язык. Он сунул руку в карман, достал блокнот, начал:
— Ладно, значит, у нас есть два парня, которые обвиняются в нападении…
Она ухватилась за слово:
— В нападении? Он не?..
— Помер? Нет, хотя один Бог ведает, как это ему удалось: скины над ним здорово потрудились. Когда они пускают в ход свои ботинки со стальными носками, дело принимает серьезный оборот. Те двое, которых мы поймали, поют, как канарейки, без всякого зазрения совести валят все на третьего парня, которого зовут… не могу разобрать собственный почерк… Джон Уэйлз, прозвище Металл. Ты про этого парня хочешь поговорить?
