— Это что, засада?
— Вроде того. Я слежу, кто заходит.
Голос Нельсона был хриплым, как будто он всю ночь драл горло. Робертс понял, что Нельсон сильно напряжен, и спросил:
— Она знает, что ты здесь?
— Да, но разговаривать со мной не хочет.
— Дай ей время. Она едва не погибла.
Нельсон повернулся к Робертсу, обратив на него страдальческий взгляд, и сказал:
— Я все изгадил. Я буквально доставил ее к убийце.
— Что?
— А ты не знаешь? Мы ездили ужинать, я привез ее сюда, даже из машины не вышел, отпустил ее и уехал. А тот тип ждал здесь с молотком.
Робертс решил, что банальностями не обойтись, и сказал:
— Да, ты облажался.
— И очень крупно.
— С кем не бывает, да и она это переживет.
— Думаешь?
— Не знаю.
Он открыл дверь машины, намереваясь выйти, и в этот момент Нельсон проговорил:
— Замолвишь за меня словечко?
— Обязательно.
_
Видишь
Что бы ты ни натворил
Я все еще здесь
И это сделало меня опасным и мудрым
И, брат мой, ты не можешь больше пускать меня по рукам
Поливать духами и подавлять
У меня мое собственное дело в этой шкуре
И на этой планете.
Гейл Мюррэй
Позвонив в дверь Фоллз, Робертс почувствовал, что волнуется. Он ожидал увидеть ее в ужасном состоянии и не знал, что нужно делать, чтобы ее из этого состояния вывести. На звонок никто не отреагировал. Робертс почувствовал облегчение, хотя и укорил себя за это. Но тут дверь открылась. Фоллз оказалась одетой в идеально чистый белый свитер и темно-синие джинсы. Ноги у нее были босые, так что складывалось впечатление, что она занимается релаксацией.
— Ох, — произнесла Фоллз.
Робертс не мог придумать, что сказать в качестве приветствия, поэтому стоял молча, как идиот. Она привстала на цыпочки, взглянула поверх его плеча на сидевшего в машине Нельсона, поморщилась и сказала:
— Входи.
В доме было чисто убрано и пахло освежителем воздуха. Она указала рукой на кресло, а когда Робертс сел, предложила:
— Чай?
— Замечательно, — кивнул он.
Она ушла в кухню и через некоторое время вернулась с подносом, на котором стояли чайник, чашки и вазочка с печеньем. Пока Фоллз разливала чай, Робертс имел возможность внимательнее к ней присмотреться. Решил, что она выглядит хорошо, нет, просто отлично. Она заметила, что он ее разглядывает, и спросила:
— В чем дело?
— Думал, как хорошо ты выглядишь.
В глазах ее мелькнул гнев, и она резко сказала:
— Чего ты ждал? Слез? Истерики? Скажу тебе, что я со всеми этими соплями покончила. После Роузи я развалилась на части. Знаешь, что я тебе скажу? Я рада, что этот маньяк меня не убил. Но дай-ка я догадаюсь. Тебя послали, чтобы ты отговорил меня ходить на похороны. Не трать время, я пойду.
Робертс сделал глоток чая, сказал:
— Ладно.
Этим он ее удивил, она спросила:
— Значит, ты не собираешься спорить?
— Нет.
Он дал ей время переварить его ответ, потом сказал:
— Ты могла бы дать Нельсону шанс.
— Пошел он!
— Он тебе помог, когда ты к нему обратилась?
— Да.
— Тогда кончай с этой хренью. Он коп, так что кончай выпендриваться.
Она внимательно посмотрела на него, прикинула, как далеко можно с ним зайти, и, поняв, что уже на пределе, сказала:
— Я подумаю.
— Думай сколько хочешь, но я хочу, чтобы он пошел с тобой на похороны…
Робертс встал и сказал:
— Если захочешь со мной поговорить, ты знаешь, где меня найти.
— Наверное, спасибо.
Он протянул руку, коснулся ее плеча. Жест удивил их обоих. Робертс сказал:
— Такая жесткость идет только Бранту. Всем остальным по душе не придется.
На мгновение ее глаза затуманились, но она тут же взяла себя в руки, сказала:
— Хочешь помочь мне, в этом цель?
— Не знаю, в чем цель, и есть ли она вообще, но одной тебе не справиться.
— Ты же справляешься.
— Как это я справляюсь? Ты застала меня в супермаркете, где я шатался, как последний пьянчужка. Нет, эту чушь насчет одиночества не стоит переоценивать.
У Портера Нэша выдался еще один тяжелый день. Проверка множества разных наводок не дала никакого результата. Пресса заходилась в крике по поводу непрофессионализма полиции, а ведущие телевизионных программ издевались над их неудачами. В участке воцарилась гнетущая атмосфера. Когда Портер закруглился и направился к выходу, даже дежурный сержант с ним не попрощался. Плохой признак «Дежурка» была термометром для сотрудников участка. Как бы ни были плохи дела, дежурный сержант всегда находил какую-нибудь фразу, чтобы поднять дух. Но не сегодня. Брант стоял, облокотившись на свою машину, и курил. Спросил:
— Хочешь принять на грудь?
— Конечно, почему бы и нет.
Брант ехал в сторону стадиона Овал. Его манеру вести машину можно было назвать образцом контролируемой ярости. Портер спросил:
— Куда мы едем?
— Лорн-роуд, — ответил Брант. — Думаю, там пусто.
— Там есть паб?
— Твою мать, это жилой район. Я там живу.
— Мы едем к тебе домой?
Брант взглянул на него, усмехнулся, сказал:
— Да, только не выдумывай лишнего.
— Я просто удивился.
— У меня редко бывают гости, так что извиняй, что не прибрано. Я подумал: ты пустил меня в свою берлогу — вот я и отвечаю тем же. Есть хочешь? Рыба с картошкой?
— Нет, спасибо.
Когда они припарковались, Портер оглядел улицу. Ничего особенного там не происходило. Редкий островок покоя в бурном море. Портер спросил:
— Как тебя сюда занесло?
— Я надавил на хозяина, причем основательно.
Когда они подошли к входной двери, Портер оглянулся на машину, спросив:
— Она тут в безопасности?
И получил в ответ волчью улыбку со словами:
