– Только на основании следов укусов?
– Этого достаточно.
– Вы поторопились, – сказал Андрей. – Он вставил зубы.
– Так... – Аркадий долго молчал, глядя в окно. Там шелестела солнечная листва, слышались голоса, женский смех, шум проезжающих машин. – Это точно?
– Да, – кивнул Андрей. – Источник надежный.
– Кто?
– Света.
– А назвать его она до сих пор не хочет?
– Она не уверена, что это тот человек, которого...
– А ей и не надо быть ни в чем уверенной! Пусть только укажет пальчиком. Ребята его раскрутят. Он наверняка наследил и в других местах. Там могли остаться отпечатки пальцев, фотороботы, свидетели...
– Ну, что сказать... Работаю.
– То, что ты сегодня мне сообщил, очень важно. Круг смыкается.
– Скажи, Аркадий... А характер укусов, так сказать, география укусов... Совпадают?
– Полностью. Что ты намерен предпринять?
– Пройтись по стоматологическим кабинетам.
– Идея плохая. Лечение зубов, протезирование... Процесс длительный. Врач и больной часто вступают в дружеские отношения... Кроме того, это же клиент и на будущее... А каждому не расскажешь, что именно произошло...
– Утечка информации? – уточнил Андрей.
– Конечно. А если ты побываешь в одном кабинете, втором, десятом... Это же люди одного круга... Пойдет слух... Преступник попросту исчезнет. Ты поговори со своим источником... Может, назовет стоматолога... Тогда все проще.
– Ладно, – Андрей поднялся. – Наши цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи... Так, кажется, выражались наши вожди.
– Выражаться они умели, – вздохнул Аркадий. – Не забывай, заглядывай. Глядишь, и у меня найдется, чем поделиться.
– Главное мы выяснили – следы остаются.
– Следы всегда остаются. Мне известны случаи, когда следы оставались только в душе преступника, только его ночные переживания... Однажды они вылезли наружу и приобрели доказательную форму. Он не смог уже больше держать их в себе.
– Чувствительным оказался? – спросил Андрей.
– Дело не в этом... Чувствительность – это не моя тема... Следы ведь не просто лежат в душе, как в архиве на полочке. Они живут там, меняются, вступают в какие-то отношения с человеком... Прости за зловещее сравнение, но они в душе преступника пускают метастазы... И тут уже не до чувствительности – как бы выжить...
– Аркадий... Ты действительно беседуешь со своими клиентами?
– Случается.
– Но, согласитесь... Для этого надо немного...
– Сойти с ума? Не обязательно... Надо через что-то в себе переступить. Сделать шаг в сторону от здравого смысла. И тогда все становится проще. Это касается не только моих клиентов, но и твоих. Я имею в виду живых людей.
– У меня есть друг... Его зовут Равиль. Ему удается проникать туда, куда другим не позволено. Он говорит, что все в человеке... А не снаружи.
– Правильно говорит. Но чтобы проникнуть в человека... Тропинка начинается снаружи. Первые шаги нужно сделать здесь, среди живых людей. Была такая история... Газеты об этом писали... Молодой врач после института получил направление в какой-то городишко... Жилья не было, нашли ему комнатку при морге. Он там и поселился. Стал патологоанатомом. Женился, жену привел. Она не возражала. Детишки пошли, там, при морге, они и выросли. Среди трупов.
– Кошмар какой-то!
– Никакого кошмара. Наконец выделили квартиру. Перебрались. Все бы хорошо, но детишки какие-то странные получились, задумчивые... И это... Чуть родители зазеваются, они уж в морге. Скучают.
– По трупам, что ли?
– По обстановке.
– Да, у вас тут не заскучаешь, – Андрей поднялся. – На воздух хочется, к живым людям. Счастливо оставаться, Аркадий.
– Подожди минутку... Маленькая подробность обнаружилась... Если найдешь этого придурка, пошарь хорошо в его берлоге... Девочка умерла не от ран, от удушья. Задушил он ее. Я тебе это уже говорил. Так вот, в его жилище должна быть веревка, петля... Жесткий шпагат крупной структурной вязки, сероватого цвета... Я ворсинку нашел... В крови прилипла. Вряд ли он шпагат уничтожил, такие вещи маньяки ценят, они у них вроде талисмана...
– А вторая девочка?
– Все повторяется. Ну, ни пуха тебе!
– К черту!
Равиль, как и обещал, приехал через день московским поездом. Из вагона вышел свежий, улыбчивый, в светлом костюме, белой рубашке. В руке он держал кожаный саквояж, что по нынешним временам было достаточно изысканно – ведь мы-то, простоватые и замызганные, все носимся по вагонам с какими-то пластмассовыми сумками, целлофановыми пакетами, украшенными кудлатой физиономией Аллы Великолепной и не менее кудлатой – Филиппа Несравненного.
Андрей несколько минут постоял в сторонке, любуясь Равилем, его нарядностью, невозмутимостью и каким-то нездешним достоинством. Увидев Андрея, он подошел, поставил саквояж на скамейку, обнял старого друга.
– Прекрасная погода, не правда ли? – произнес он негромко, но внятно.
– А здесь другой не бывает, – ответил Андрей.
– О! – восхищенно произнес Равиль. – Здесь и море есть, как я заметил из вагона?
– А моря здесь... До самого горизонта! – рассмеялся Андрей, вспомнив манеру Равиля вежливо восхищаться по любому поводу.
Взяли частника с каким-то разбитым «жигуленком», оба сели на заднее сиденье и почти всю дорогу промолчали.
– Как там, в Москве? – только-то и спросил Андрей.
– Гудит, – улыбнулся Равиль. – Во всех смыслах слова. Прости, мне ребята сказали, что хлопотно тебе здесь живется?
– Какие ребята? – дернулся Андрей.
– Мои ребята, – и Равиль сделал свободное движение рукой над головой.
– А, – протянул Андрей, – я как-то подзабыл, с кем разговариваю. Значит, кое-что им уже известно?
– Все известно.
– И тебе тоже?
– Они не слишком разговорчивы...
– Разберемся, – негромко проворчал Андрей и замолчал уже до самого Коктебеля.
Андрей привел Равиля в дом к Вере, у которой остановился и сам.
– Не возражаешь? – спросил он у хозяйки.
– Хорошим людям я всегда рада. По глоточку кагора?
– Дай вещи занести! – рассмеялся Андрей. – Я в своем номере его поселю, там же у меня две кровати.
– Если вам не покажется тесно... Пожалуйста. А то знаете, как бывает... Познакомитесь с хорошими девушками, захочется уединения...
– Разберемся, – повторил Андрей. – Как тебе здесь нравится? – спросил он у Равиля, когда они поднялись в номер.
