– Хороший мастер?
– А бог его знает! Народ к нему идет, место у него бойкое...
– Здесь же, в Старом Крыму?
– Возле автостанции. Как-то и я к нему заглянула...
– Опытный?
– Не знаю, насколько он опытный, но парень молодой еще, может, под тридцать...
– Антонина Николаевна, если появится ваш Костя, путь заглянет на набережной в ресторан «Богдан», Ложко там командует...
– А, Слава... Он был у нас, свои стихи читал, книги подарил... Недавно у него три детские книги вышло... Что он там, ремонт затеял?
– Подсобку хочет плиткой выложить.
– Передам, если заглянет, – кивнула Антонина Николаевна. – Еще раз спасибо за экспонаты.
– Освежить бы паруса-то! – посоветовал на прощание Андрей.
– Уж после сезона, – махнула женщина рукой. – Авось найдем умельца.
Всю обратную дорогу Андрей сидел, откинувшись на переднем сиденье и закрыв глаза. Он еще и еще раз прокручивал мысленно все, что удалось ему узнать, услышать, увидеть, все, что он мог предположить, о чем мог догадаться. Всю эту рваную мозаику нужно было собрать в цельную картину.
Андрей не чувствовал беспомощности, собиралась картина, все-таки собиралась, стыковались, соединялись самые бесформенные, казалось бы, клочки и постепенно вырисовывалась не только картина преступления, она, в общем-то, была ясна с самого начала, просматривался убийца. И сейчас на дороге Старый Крым – Коктебель Андрей мысленно повторял одни и те же слова, повторял как заклинание – только бы не сбежал, только бы не догадался, что кольцо вокруг него сомкнулось, почти сомкнулось. Да, есть просветы, через которые еще можно выскользнуть, но их все меньше, они становятся все уже, через некоторые уже не протиснуться, в них можно только застрять.
– Ладно, дорогой, ладно, – наконец проговорил Андрей вслух, когда машина уже мчалась по Коктебелю.
– Приехали, – сказал Саша, останавливая машину на своем обычном месте – у поворота в Дом творчества писателей, которые, по слухам, когда-то водились здесь.
– Значит, надо выходить. – Андрей протянул Саше сто гривен. – Нормально?
– Стерплю, – великодушно отозвался водитель.
– Не надо терпеть. – Андрей добавил еще полсотни. – А сейчас?
– Сейчас нормально.
– Ты уж прости, я в ваших ценах еще не разобрался.
– Чаще ездить надо, – с добродушной назидательностью ответил Саша.
– Учту. – И Андрей зашагал к распахнутым железным воротам, у которых, как всегда, стоял на изготовке вахтер Муха. Андрей еще не подошел к воротам, а Муха уже двинулся ему навстречу.
– Тебя тут Амок спрашивал, – доложил Муха.
– Куда пошел?
– В сторону моря, – невозмутимо ответил вахтер.
– А Слава проходил?
– Слава не проходит, Слава проезжает. Думаю, тебя ждет. И это... Жора.
– Что Жора?
– Помнит о тебе... А ты вот обо мне забываешь...
– Понял. – Андрей вручил Мухе десять гривен.
– Я думаю, что никому не помешает, если выпить за его здоровье. Может, и не поможет, но что не помешает – это уж точно. Кстати, можешь и тост заказать... Вслух произнесу, с чувством, с толком, с расстановкой... Некоторые не пренебрегают.
– Да? – удивился Андрей. – Надо же... Тогда выпей за мою победу на всех фронтах.
– Хороший тост, – одобрил Муха, пряча десятку в карман. – Но не слишком свежий. Витя его постоянно мне заказывает.
– Какой Витя?
– Детективщик... Его тут все знают. Каждый год приезжает, сочиняет разные похождения про наших ребят... Столько у него всего произошло и с Жорой, и со Славой... Уж до Баранова добрался.
– Баранов? Это кто?
– Банкир. Владелец заводов, газет, пароходов... Яхту видел у причала? «Мурка» называется. Это его пароход. А еще он музыку сочиняет к стихам Жоры, сам и исполняет, и диски выпускает с этими песнями... «Прощай, мой Коктебель, ты мне не по карману...» – слышал? Некоторые рыдают, слушая... Если, конечно, Баранов их перед этим угостит... Ты у Веры остановился? Так вот ее окна как раз выходят на гостиницу Баранова... «Морской конек» называется. Баранов тоже останавливается у Веры...
– Не понял? Так у него же своя гостиница!
– А она ему не по карману.
– Чудны дела твои, Господи, – пробормотал Андрей, удаляясь по дорожке в сторону моря.
Слава был на месте – за небольшим столиком, в тени, с видом на горные глыбы Карадага, на коктебельский залив, на красавиц, возлежащих на пляже, можно сказать, почти у ног Славы. Увидев входящего с набережной Андрея, Слава молча ткнул указательным пальцем на стул.
– По глоточку? – спросил он.
– Да, – не задумываясь, ответил Андрей. – Поскольку есть за что. Кстати, только что узнал, что вашему Мухе, оказывается, можно заказывать тосты. Он действительно их исполняет?
– И не сомневайся! – твердо сказал Слава. – Проверяли. Подсылали к нему верных людей, и докладывали ребята – тосты произносит громко, внятно и выпивает до дна. Причем неважно, один пьет или с собутыльником. Кстати, ты сказал, что есть повод? – Слава показал на две небольшие рюмочки, чудесным образом оказавшиеся уже наполненными.
– Если я его увижу – узнаю, – сказал Андрей.
– А я?
– И ты узнаешь. Лена его изобразила. Когда еще живой была. В марте.
– И у тебя есть его портрет?
Андрей, не отвечая, вынул из кармана рубашки сложенный лист бумаги, развернул его и протянул Славе. Тот взял, всмотрелся, перевернул вверх ногами, опять всмотрелся.
– Что это? – спросил Слава в полнейшем недоумении.
– Это его ладошка. Можно сказать, оттиск.
– И как это понимать?
– У него на правой руке у мизинца не хватает одной фаланги. И еще – он левша. Плиточник. Сейчас ищет работу. Я пустил слух, что тебе срочно нужен мастер по укладке плитки. Если ты забыл, то я тебе напоминаю – ты решил отделать плиткой подсобное помещение в своем ресторане.
– На фиг? – Слава от удивления откинулся на спинку стула.
– Для красоты. Опять же никакая гадость не заведется. И мыть легче. Девочкам твоим меньше работы. Он придет к тебе и спросит... Нет ли, скажет, уважаемый Вячеслав Федорович, у вас работы по части укладки плитки... А ты скажешь, дескать, как же нет, есть, и очень хорошая, денежная работа... Приступать можно хоть завтра с утра... И поведешь его в эту подсобку. И запрешь там до подхода основных сил. Я же не поверю, что у такого хозяина, как ты, подсобка не запирается? У вас тут в Коктебеле на зиму все запирается, даже скворечники. Поскольку грабят. Нечем больше молодежи заняться зимой, кроме как грабить ближнего. А кроме того...
