– Эти ребята, – Равиль указал рукой вверх, – тоже могут пошутить и выполнить все, что Жора наговорит после глотка коньяка.
– В таком случае вопрос на зысыпку, – подала голос Аделаида. – Предсказывая что-либо кому-либо... ты действительно угадываешь или создаешь будущие события?
– Уверенно сказать, предсказываю я или невольно создаю будущие события... не могу. Не знаю. Недавно один человек неожиданно попросил меня – произнеси первое же слово, которое придет на ум, глядя на меня, то есть на него. И я сказал «огонь». Через две недели двухэтажный дом этого человека сгорел в пыль. И вот я все это время казнюсь – не я ли сжег этот дом?
Некоторое время все молчали. Первой пришла в себя Аделаида.
– Ребята, не будем говорить о пожаре, особенно если он внутренний. Лучше его залить. Тем более что у нас есть чем.
– Боже! Аделаида! Как я тебя люблю! – воскликнул Жора. – Такие слова может произнести только настоящий поэт, а не тот, который, вроде меня, только виршами тешится.
Ну, что сказать, разговор шел обычный, какой случается, когда на столе в изобилии котлеты, коньяк, зелень с рынка. Но все-таки мимолетные слова, сказанные Равилем, не то чтобы озадачили, но нотку печали внесли, и ужин получился несколько сдержанный. И Жора стихи читал какие-то грустные, и Аделаида котлеты не расхваливала с тем безудержным восторгом, как было в прошлый раз, да и Андрей после всего, что открылось перед ним в последние дни, выглядел усталым. И он, не задумываясь, начал разговор, который с некоторых пор затевал везде, где оказывался.
– Слава Ложко опять в поиске, – сказал он.
– Пишет стихи? – с преувеличенной участливостью спросила Аделаида.
– Ремонт затеял. Санитарная комиссия выпила весь коньяк, который он поставил на стол, а потом составила акт. Антисанитария.
– Боже! Закрыли ресторан?!
– Если бы не было коньяка, они бы его точно закрыли. А поскольку коньяк был все-таки выпит, обязали привести в порядок подсобку, где у него блюда готовятся. И решил Слава эту подсобку отделать плиткой. От пола до потолка, все четыре стены. Ищет плиточника. У тебя тут никто не освобождается?
– Костя! – вскричала Аделаида. – Деньги сами идут тебе в руки! А Слава расплачивается нормально.
– Даже не знаю... – растерялся от неожиданности Костя. – Больно суров ваш Слава... К нему не подступишься...
– Придуривается! – отрезала Аделаида. – Как это в песне поется... Снаружи неприятные, но добрые внутри... Это про дикарей. Хочешь, ему позвоню? – В руке Аделаиды словно сам по себе возник мобильный телефон. – Прямо сейчас? Хочешь? В этой гостинице тебе уже делать нечего, разве что на рынок смотаться да в приятной компании посидеть? Я, конечно, не возражаю, но денег за это не платят! Андрей! Как ты сказал... Всю комнату плиткой отделать?
– Подсобку, – поправил Андрей.
– Не надо! – отмахнулась Аделаида. – Подсобка – это ее назначение. А по размеру – комната?
– Комната, – согласился Андрей, но как-то вяло, без гнева и восторга.
– Какой-то ты кислый, – заметила его состояние Аделаида.
– Коньяку хочет, – догадался Жора.
Костя, тут же взяв бутылку, наполнил рюмки.
«А бутылка в левой руке», – подумал Андрей все с той же печалью понимания.
– Жора, скажи что-нибудь кстати, – попросила Аделаида. – Только новенькое. Ты так редко произносишь новенькое... Все из прошлого, все из своей же классики.
– Я?! – возмутился Жора.
Когда звучит призыв «Налей!»,
То повторять я не устану —
Мне блеск граненого стакана
Милей всех кубков королей!
Хорошо сказано?
– Спиши слова, – вымученно улыбнулся Андрей.
– Книгу подарю!
– Обещаю рецензию в «Московском литераторе».
– Тогда я пошел за коньяком, – сорвался с места Жора, но Аделаида успела схватить его за руку. – Успокойся. Есть коньяк. Ишь, как ему славы захотелось. Сколько тщеславия, оказывается, в этом тщедушном теле!
– Кстати, о Славе, – напомнил о себе Равиль. – Кто-то собирался позвонить Славе.
– Ах, да! – спохватилась Аделаида. – Жора своими пьяными стихами кому угодно голову заморочит. Костя, я звоню Славе?
– Позвони, конечно... Почему нет... Вдруг что-то завяжется, сложится, получится...
Андрей, кажется, и сам не заметил, как взял свою стопку и, ни с кем не чокаясь, медленно выпил до дна. Как-то тихо, смиренно поставив стопку на стол, он отодвинул ее подальше от края. И вдруг почувствовал, как ему на колено плотно легла ладонь Равиля.
– Все в порядке?
– Да, – почти неслышно ответил Андрей.
– Это он? – прошептал Равиль.
– Да.
– Берем?
– У Славы.
– Что у Славы? – громко спросила Аделаида, услышав последние слова Андрея.
– Равиль спрашивает, где я уже успел выпить... Конечно, у Славы. Звони Аделаида... Понадобится – я подключусь.
– Хотите стихи?! – Сообщение о скорой рецензии в московской газете придало поэту сил, и он, похоже, даже протрезвел. – Коль хочешь опьянеть красиво, точней сказать, наверняка, начни, дружок, с бутылки пива, закончи литром коньяка. Каково?
Похвалить хмельные строки никто не успел – Аделаида подняла руку, призывая всех к тишине. В сторону Кости она сделала успокаивающий жест ладошкой, дескать, не дрейфь, сейчас все уладим.
– Это поэт Ложко? Аделаида беспокоит. Привет от Жоры. Он тут раззадоривает нас своими безнравственными стихами, но тебя, конечно, не хватает.
– Что пьете? – недовольно спросил Слава.
– Я пью божественный напиток – коньяк с названьем «Коктебель». Я вся, как драгоценный слиток, уж ты мне на слово поверь! – ответила Аделаида стихами самого Славы, и тот мгновенно растаял, потеплел, подобрел.
– Так что там у тебя?
– Слава, я сразу к делу... Прошел слух, что тебе нужен мастер высокого класса по укладке плитки, это правда? Слава, я ничего не хочу знать, слышать и понимать. К тебе сейчас придет человек, и ты вздрогнешь. Он придет и скажет – я от Аделаиды. И попробуй только послать его – будешь иметь дело со мной.
– Добавлю два слова, – Андрей протянул руку к мобильнику. – Слава... Андрей на проводе. Мы действительно тут все, как драгоценные слитки... Аделаида права, ты вздрогнешь, когда увидишь этого человека. Он тут в номерах гостиницы проявил такой плиточный класс...
– Это он? – негромко спросил Слава.
– Очень даже может быть! – И Андрей отключил связь.
– Он еще что-то сказал? – опасливо спросил Костя.
– Ха! – весело ответил Андрей. – Поинтересовался, не заглянем ли мы к нему после наших посиделок. Я сказал, что очень даже может быть.
