И все стало на свои места.
Жанна, конечно, знала об этом проходе и воспользовалась им, чтобы отсечь «хвост», то есть меня. Причем проделала все это просто безукоризненно. Я вспомнил, как, входя в заросшую калитку, она даже сложила зонтик, сунула его в сумку, давая понять, что она дома, она пришла и зонтик ей уже ни к чему. На то, чтобы быстрым шагом пройти весь этот лабиринт, требовалось не больше двух-трех минут, но вышла она уже за поворотом.
Оставался один вопрос – зачем ей понадобились эти игры?
А может быть, это не игры, а суровая необходимость, возможность уцелеть, выжить?
Опять же пистолет в сумочке...
Рыжему лейтенанту она сказала, что провела ночь со мной, хотя я ее об этом не просил. Она меня спасала или себя?
Все-таки есть различие, когда собирается мелкая шелупонь, мечтающая купить подержанный «жигуленок», и когда в одной комнате оказывается публика другая – миллионеры, пусть даже скрытые, тайные. Как далеко, как далеко был тот банкет с шампанским в Центральном Доме литераторов, когда все радовались необыкновенным закускам, непривычному питью. Возбуждала сама обстановка, пустота высокого зала, обилие свежего воздуха, не испорченного дымом плохих сигарет, вонью рыбных потрохов, криками дурными и необузданными. Теперь, посетив рестораны Кипра и Мадрида, Канар и Стамбула, все немного поуспокоились, как бы подустали. Да, наверно, именно это появилось в словах, повадках, даже в походке – этакая изысканная утомленность.
На звонки Выговского съехались все точно в срок, не позже и не раньше. Время для всех вдруг обрело какую-то незыблемую твердость, с ним уже нельзя было поступать как прежде – легко, беззаботно, с безоглядной щедростью. И в глуповатом определении «время – деньги» появился смысл, значение, даже тяжесть.
Агапов приехал на новом джипе, а почему бы и нет? Машина надежная, с хорошей проходимостью, сильная, красивая машина, ее можно загрузить всем, что понадобится в дороге. Французский джип, едва ли не самый большой из всех джипов.
Усошин – на поезде. В мягком вагоне, двухместном купе, которое он занял с красивой девушкой – дерзкой, вызывающей, но при этом послушной.
Курьянов прилетел рейсовым самолетом.
В общем, собрались.
В кабинете Выговского.
Разговаривали сдержанно, здоровались вполголоса, улыбались затаенно. Никто не вскрикивал, не хохотал весело и переливчато, никто не хлопал друг друга по спине и не бросался в чьи-то там объятия. Посверкивали дорогие туфли, вспыхивали в полумраке дорогие галстуки, воздух наполнял запах хороших духов, одеколонов и прочих лосьонов.
Серьезная публика собралась.
Миллионеры.
Особняки в Испании и на Кипре, дачи в Подмосковье, квартиры в лучших домах, внутри Садового кольца.
Выговский толкался в общей толпе, произносил какие-то слова, улыбался, но когда сел за свой стол, все поняли, что пора заниматься делом. Немного суетился Курьянов – всем крепко жал руки, заглядывал в глаза, жарко дышал. Чувствовал себя новичком, хотел понравиться и выдавал, выдавал себя. На него поглядывали усмешливо и понимающе. Ну, хлопнул мужика, завалил, можно сказать. С кем не бывает? Делал бы дело. А дело свое он делал, деньги получал и вслушивался, вслушивался в каждое оброненное слово – проникался.
И это тоже все видели и снисходительно прощали. Проникайся, дорогой, проникайся. А там посмотрим...
– Давно мы не собирались в столь полном составе, – сказал Выговский.
– Надо бы почаще, – быстро вставил Курьянов, и все опустили головы, скрывая понимание – лезет мужик, лезет без мыла. Не надо бы ему вот так возникать, не надо бы...
– Был бы повод, – сказал Выговский. – Суть знаете. По нашей вине случилась беда. В гостинице «Россия». Люди пострадали. Недоработка вышла. Решение было правильное, исполнение... Оставляет желать лучшего.
– Ни фига себе! – дернулся Здор.
– Миша, ты хочешь что-то сказать? – спросил Выговский.
– Виноват, – Здор прижал ладони к груди.
– С нас хотят получить пять миллионов долларов. По миллиону за каждого.
– Послать их! – сказал Курьянов.
– Ты берешься это сделать?
– Обсудить надо... Поприкинуть, – смешавшись, пробормотал Курьянов.
– Вот и я о том же.
– Они сами пришли сюда? – спросил Горожанинов.
– Не приходили. Не звонили. И не возникали никаким образом. Усвоили урок в гостинице. Общаться с нами им показалось опасно. Человечка прислали.
– А может, этот человечек никого не представляет? – спросил Агапов. – Сейчас такие водятся... Появились откуда-то. Раскрутить бы его.
– Обещал представить доказательства.
– Какие?
– Позвонил и сказал, чтобы мы не волновались. Доказательства, дескать, будут достаточно убедительными.
– Пять миллионов – это ни в какие ворота! – воскликнул Курьянов. – Нет таких цен. На нас просто наехали. Беспредельщики какие-то. Отшивать их надо.
Мандрыка сидел в глубоком кресле лицом к окну. Слушать слушал, но головой не вертел и как бы показывал своей нарядной неподвижностью, что это еще не разговор, это все треп, а настоящий разговор начнется позже.
– Что молчишь, Вася? – обратился к нему Выговский.
– Миллион можно отдать, чтобы погасить пожар. Миллион – это нормально. Много, но нормально. И мы такую сумму выдержим без больших потрясений.
– Миллион долларов неизвестно кому?! – Курьянов недоуменно обвел всех гневным взглядом. – Не понимаю!
– Мы можем, конечно, им сказать, что сами разобрались с исполнителями, – медленно проговорил Выговский.
– Не понял? – резко повернулся к нему Усошин. – Это что же получается... Вы сами разобрались с ребятами?
– Получается, – пожал плечами Выговский. – Дело в том, что они тоже запросили за каждого из пятерых... Не так много, но достаточно круто.
– И вы с ними... разобрались? – уточнил Горожанинов.
– Ладно, Коля, проехали! – не выдержал Здор. – Проехали. Успокойся. Они уже никогда у нас ничего не потребуют. Ни сегодня, ни завтра. Вляпались они! Засветились! И мы все оказались на волоске!
– Твоя работа? – спросил Усошин.
– Ладно, Николай, хватит, – вмешался Выговский. – Действительно, дело прошлое.
– Его работа? – продолжал Усошин с непонятной настойчивостью. – Здор их убрал?
– По нашему общему решению.
– Их убрал Здор?
– Да, – наконец произнес Выговский.
– Больше вопросов нет, – Усошин откинулся в кресле и закрыл глаза, словно получил наконец то, чего так долго добивался. – А я и не знал, – проговорил он. – Думаю, куда это мои ребята пропали, почему молчат, почему прячутся... А это, оказывается, Здор с ними разобрался... Надо же, какой молодец. Нехорошо, – пробормотал Усошин, но в наступившей тишине все его услышали.
