Все эти дни Юферев пребывал в спокойном, сосредоточенном состоянии. Ни домогательства настырных корреспондентов, которые пытались вытянуть из него слова рисковые и безответственные, ни вызовы к начальству, которое неустанно требовало ускорить, усилить и даже ужесточить, ни обеспокоенная общественность, бестолковая и шумливая, не могли вывести его из этого состояния. Опыт подсказывал ему, что сделано немало, что следы есть, что преступник обречен и рано или поздно засветится светом нестерпимо ярким и беспощадным. Отпечатки пальцев, которые все-таки оставил убийца и на красивом альбоме «Эрмитаж» в квартире Апыхтина, и на бутылке с пивом в жаркой забегаловке, где нашел свой конец беспутный Якушкин, и…
И все.
Больше нигде следов обнаружить не удалось, но и этого было достаточно, чтобы поместить их во всевозможные картотеки. Опять же прикус верхних зубов, щербинка между двумя передними зубами. Конечно, в мире немало людей с таким милым недостатком, но и не так уж много, чтобы этот признак потерял свое значение.
Что удивило Юферева - эксперты не обнаружили ни единого отпечатка в комнате, где был найден труп Наташи Максимовой. Та же кошмарная картина - пол, залитый кровью, почти напрочь отделенная голова обнаженной женщины. И еще установили эксперты весьма интимную подробность - любовью занималась белокурая красавица перед самой смертью. Початая бутылка шампанского, два стакана, коробка конфет. И никаких следов насилия. Не считая страшной раны на горле.
Преступник, кажется, вошел во вкус, ему, видно, уже нравилась собственная неуязвимость, он даже не пытался скрыть следы своего пребывания. Но при этом он настолько тщательно все протер в комнате, что эксперты вообще не нашли никаких отпечатков, даже самой хозяйки.
Но больше всего Юферева потрясло открытие экспертов - убийца вначале переспал с женщиной, а потом ее же и зарезал.
- Вот это ты уже напрасно, - пробормотал он про себя. - Здесь ты, дорогой, перегнул палку. Кроме меня, есть еще и высшие силы, такое не прощается никому. Если не я, то до тебя доберется кто-нибудь свыше. Нехорошо ты поступил, очень нехорошо, - продолжал Юферев, покидая квартиру.
Четыре убийства, совершенные одинаковым способом, взбудоражили город, взбудоражили начальство - и местное, и московское, но Юферев оставался спокойным. Все силы он бросил на раскрутку связей Максимовой - друзья, подруги, родственники, коллеги, знакомые, соседи. Он попытался даже составить списки всех, кто мог сказать о ней хоть одно-единственное слово. И через несколько дней понял, что задача эта не так проста, как показалось в самом начале.
Неожиданно отпал такой мощный источник информации, как соседи. Максимову они не знали и говорить о ней отказывались. Выяснилось, что квартиру она купила совсем недавно, около полугода назад, поэтому каких-то давних связей и быть не могло. Более того, у Максимовой с соседями за несколько месяцев сложилась устойчивая взаимная неприязнь. Дом был старый, ведомственный, построенный лет тридцать назад, многие люди, которые когда-то получили здесь квартиры, умерли, остались старухи, молодежь сбежала кто куда. Яркая девица, не всегда трезвая, но всегда настроенная вызывающе, не приглянулась соседям, а когда те еще и узнали об убийстве, то совсем замкнулись. Постаралось и телевидение, которое представило убийц совершенно безжалостными и неуловимыми монстрами.
Давних подруг, друзей у Максимовой тоже не оказалось - она приехала в город из других мест и была здесь, похоже, совершенно одна.
- Да не может же такого быть! - вскричал однажды Юферев в своем кабинете, когда оперативник Брыкин в очередной раз доложил, что нет никакой возможности найти людей, которые хоть что-нибудь сказали бы о Максимовой. - Не может этого быть!
Он полез в ящик стола, вынул ключи от квартиры Максимовой, спустился во двор, сел в машину и молча махнул рукой водителю. Поехали, дескать.
Остановились недалеко от сумрачного дома, сложенного из бетонных блоков, покрытых ржавчиной, которая при каждом дожде стекала с некрашеных железных прутьев балконов, с карнизов, с каких-то невидимых, но постоянно мокнущих железок.
В квартире Максимовой все было так, как и должно быть в доме убитой, - пусто, холодно, не убрано, жутковато. Включив свет, Юферев принялся неторопливо осматривать все, что уже осматривал много раз. Но сегодня все внимание уделил ящику в буфете, где были свалены всевозможные бумажки. Он их уже видел - квартирные счета, квитанции, уведомления о неуплате, чеки из магазинов и прочие следы прошедшей жизни. Документов он не нашел ни в прошлый раз, ни при повторном осмотре. Скорее всего их выгреб убийца, взял все, что могло хоть что-то сказать о Максимовой, - паспорт, а там могли быть штампы прежних прописок, прежних адресов, не было среди бумаг ни удостоверений, ни аттестатов, ничего.
Неожиданно раздался телефонный звонок.
- Слушаю вас очень внимательно, - произнес Юферев даже с некоторым равнодушием.
- Не ходил бы ты сюда, папаша, - услышал вдруг он голос ясный и, кажется, совсем близкий.
- Почему? - спросил Юферев, будто знал, с кем говорит.
- Ты же знаешь, что бывает с любопытными… Знаешь.
- И ты хорошо знаешь, что бывает с вашим братом. Заходи, поговорим.
- Поговорим, - заверил неизвестный и повесил трубку.
- Как вам будет угодно, молодой человек, - проворчал Юферев, снова обращаясь к вороху квитанций и платежек. Звонок его ничуть не растревожил, он был даже доволен: телефон Максимовой был под контролем, и, кто знает, кто знает, вдруг эти отморозки позвонили с какого-нибудь домашнего телефона. Хотя надеяться на это не стоило - звонки были и раньше, но всегда из автоматов. И разговоры всегда были такие же злобные и краткие.
Но все-таки чувство опасности заставило Юферева подняться и пройти в прихожую - там он повернул замок еще на один оборот, опустил блокирующую кнопочку и лишь потом позвонил в машину водителю.
- Ты это… Подъезжай поближе и будь настороже.
- Опять звонок?
- Да.
- Темнеет, Александр Леонидович. В окнах свет увидели, вот и позвонили. Где-то рядом толкутся.
- Пусть, - ответил Юферев.
Эту бумажку он держал в руках уже несколько раз в прежние свои посещения злосчастной квартиры, помнил ее размер, форму, цвет, линию обреза, помнил сумму, которая там указана, - восемьсот семьдесят рублей. Юферев подошел поближе к слабоватой лампе, висевшей посредине потолка без абажура, и всмотрелся, вчитался в печать. Не все буквы отпечатались, какая-то строка вообще была смазана, удалось ему прочитать лишь часть слова - «автолю…».
И он понял - это была квитанция за оплату курсов автолюбителей.
- Ну вот, - проговорил облегченно, - это уже кое-что, это уже неплохо.
Юферев подошел к окну и задернул шторы - мало ли на какие шалости решатся его противники. Хотя они и пользуются в основном ножом, как он в этом уже не раз убеждался, но кто знает, какие у них смежные специальности.
