— Мужик! — вдруг услышал Евлентьев совсем рядом гудящий сдержанной силой голос охранника. — Это ты? Давай сюда!
— Что? — хрипло спросил Евлентьев, замерев от неожиданности.
— Шефа бабахнули... Иди сюда!
— Куда?
— Здесь он лежит... Дышит еще... Побудь с ним, я рвану за напарником!
Евлентьев шагнул в сторону, отгораживаясь от леса мощным телом охранника. И в этот момент раздался щелчок выстрела из кустов. Пуля попала охраннику в плечо, но это словно разбудило его, вернуло способность к решениям быстрым и безошибочным.
Здоровой рукой амбал вырвал из-под мышки короткий черный автомат и, не целясь, не колеблясь, выпустил всю обойму в тот кустарник, из которого только что прозвучал выстрел. Там что-то рухнуло, застонало, но выстрелов оттуда больше не было.
— Вот так, мужик, надо работать, — проговорил охранник с бледной улыбкой и медленно осел на пожухлую траву.
Евлентьев шагнул к кустарнику.
— Не ходи, — сказал амбал тихо. — Побудь здесь ты везучий...
— Надо посмотреть, — сказал Евлентьев и снова направился к кустарнику на берегу озера. Когда он отодвинул ветви, он увидел лежащего мужика. Тот был лыс, кепка валялась рядом, в руке он сжимал рукоять пистолета тоже с длинным стволом, но пальцы его серели прямо на глазах. Евлентьев понял, что у него есть всего несколько секунд, всего несколько секунд. Он вырвал пистолет из рук убитого и, взяв за ствол, запустил на самую середину озера. Раздался мягкий глухой всплеск, на который вряд ли кто обратил внимание.
На крики амбала, на треск автоматной очереди со всех концов леса уже спешили люди. Евлентьев упал на колени перед убитым, вынул из корзинки свое семнадцатое изделие и затолкал, запихнул в мертвые пальцы рукоять пистолета.
— Ты что делаешь? — раздался за спиной голос второго амбала.
Евлентьев вздрогнул, обернулся, не торопясь обернулся, бледный, смертельно бледный, потому что он видел — пистолет в руках мертвеца сидит плохо, косо, вываливается.
— Пистолет хочу отобрать, — ответил Евлентьев. — Пока он тут всех не перестрелял.
— Уже не перестреляет, — ответил амбал. — Видишь, морда серая... И грудь в дырах. Отстрелялся. Пойдем, поможешь... — и охранник первым шагнул к озеру. И пока он шел, Евлентьев, оставшись у трупа, успел, успел все-таки заглянуть к нему в карманы, но, кроме нескольких ключей на стальном кольце, ничего не нашел.
Уже поднимаясь, он сунул ключи себе в карман и шагнул вслед за амбалом. Ну что ж, это грамотно, подумал он, вспомнив пустые карманы мертвеца. На такие дела надо идти с пустыми карманами.
— Он что же, обоих... — Евлентьев не закончил вопроса, остановившись рядом с двумя неподвижно лежащими телами.
— Кореш вроде ничего, с перепугу отключился, — сказал амбал, показывая на своего товарища. — А шеф получил сполна. Так, поднимаем шефа... Да оставь ты свои грибы, в конце концов! — Амбал с силой поддал корзину с евлентьевскими грибами. — Поднимаем... Руку его себе за шею заводи, я тоже. Все, повели к Минке... Может, успеем в «Скорую» доставить.
Рука банкира, легшая на шею Евлентьеву, оказалась гораздо тяжелее, чем он мог предположить. Амбал, конечно, большую часть тяжести взял на себя но и то, что досталось на долю Евлентьева, подгибало его. Кровь сочилась из раны, банкир постанывал, но был без сознания.
Так они и шли втроем по тропинке к Минскому шоссе — посередине умирающий банкир, по сторонам охранник и Евлентьев. Он уже задыхался, ноги подкашивались, но, видя решимость охранника, молчал.
Минут через, пятнадцать они вышли к шашлычной.
И первое, что увидел Евлентьев, — зеленый «жигуленок» на противоположной стороне трассы. «Вот и мне Самохин советовал на машине приехать, — подумал Евлентьев. — Электричка оказалась лучше, мне пока везет».
Охранник поступил единственно правильным способом — увидев приближающийся «Мерседес», он вышел на дорогу и развел руки в стороны. Едва машина остановилась, из нее выскочили двое парней со стрижеными затылками. В руке у одного была бутылка, у другого — гаечный ключ. Они бросились к охраннику, явно не для того, чтобы спросить, в чем дело. Но тот спокойно вынул из-под мышки автомат и, не меняя улыбчивого выражения лица, дал очередь в ясное осеннее небо.
— Вопросы есть? — спросил он.
— Вопросов нет, — почти одновременно ответили парни, отшатываясь.
— Тогда заносите раненого в салон.
— Так ведь это... Кровь? — Чья кровь? — спросил охранник, насупившись.
— Ну, этого мужика...
— Вы хотите, чтобы это была ваша кровь?
— Да нет, мы так просто...
— Я сейчас из вашей тачки сделаю решето. Верите?
— Верим, — и парни, подхватив умирающего банкира, уложили его на заднее сиденье.
— Снимай куртку, — сказал охранник Евлентьеву. И тот, не спрашивая зачем, не уточняя, имеет ли тот право распоряжаться, снял свою десантную куртку и отдал охраннику. Тот присоединил к ней свою куртку и положил под голову банкиру.
— Так, — он обернулся к Евлентьеву. — Грибы, похоже, кончились?
— Похоже на то...
— Ты откуда?
— Из Москвы.
— Могу подбросить... До первого метро. А?
— Подбрось, — поколебавшись, ответил Евлентьев. — До Киевского вокзала. Это на Кутузовском.
— Годится. А вы добирайтесь на электричке, — сказал он парням. Они стояли тут же и маялись от неопределенности своего положения. — Машину оставлю во дворе Склифа. Ключи будут под ковриком сзади. Заметано?
— Угу, — оба кивнули головами, не сводя глаз с черного автомата, который все еще был в руках у охранника.
— Не обману, не бойтесь. Машина будет в порядке. Садись, мужик, — сказал он Евлентьеву, а сам сел за руль.
Евлентьев неловко подошел к «Мерседесу» справа, открыл дверцу и сел на переднее сиденье. Машина тут же рванула с места. Через несколько секунд стрелка спидометра пересекла цифру «сто» и продолжала клониться вправо.
Почти всю дорогу молчали. Иногда сзади, с сиденья, слышался не то стон, не то хрип, охранник косился назад, но скорости не снижал, и Евлентьев с ужасом видел, что стрелка на спидометре ни разу не вернулась со стапятидесятикилометровой отметки.
— Суббота... Хорошо, — обронил охранник.
— Почему? — спросил Евлентьев.
— Свободная дорога. И в Москве будет свободно... За час доберемся.
— А ваш товарищ... Может быть, и его стоило взять?
— С ним все в порядке. Я посмотрел. В плечо его ранил тот подонок. Под мышкой пуля прошла, навылет... Болевой шок, кровь. Юра всегда бледнел от крови.
— Часто приходилось видеть? — спросил Евлентьев, чтобы не молчать.
