– Сашка, да пошел ты! – сморщив нос,
по-свойски сказал Олег. – У меня от твоей пропаганды аппетит пропадает.
Лучше посади нас с прелестной девушкой где-нибудь по левому борту, чтобы мы
могли наслаждаться красотами заката, вкушая дары загадочной страны Чин. И
познакомьтесь: это Саша, это Женя. Оба вы хорошие люди, поэтому перестаньте
колоться взглядами.
Саша усмехнулся и двинулся вперед, на
просторную веранду, делая интернациональные жесты всех метрдотелей:
– Сюда, пожалуйста. Вот твой столик, Олег,
располагайтесь.
Он отодвинул стул для Жени, та села, но Олег
замешкался.
– Сюда? – пробормотал он. – Может
быть, лучше… А впрочем, какая разница!
– Вот именно, – спокойно кивнул
Саша. – Тут или там – все равно не спрячешься! Тогда уж вообще не надо
было приходить, или…
Он не договорил, развернул перед Женей
бесподобно красивое черно-красно-золотое меню и, пожелав приятного аппетита,
поспешил к сходням, по которым поднимались другие клиенты.
Женя огляделась. Веранда была прелестно
декорирована: может быть, слишком в драконьем духе, но ей понравилось. Все
вокруг чуть-чуть покачивалось: буйный человеко-зверь Амурище легонько
ворочался, играючи подталкивал скорлупку дебаркадера своим скользким боком.
Дальние сопки колыхались – вверх-вниз. Солнце клонилось к закату, и на округу
медленно опускался золотистый туман. Небо из ослепительно голубого сделалось
зеленовато-лазурным, и бледно-лиловая полоса обозначилась на востоке, тогда как
запад сверкал расплавленным червонным золотом.
Смертельная красота!
– Уже выбрали? Что будем заказывать?
Высокий женский голос прозвучал так
неприязненно, что Женя вмиг очнулась от созерцательной задумчивости. Возле их
столика стояла несравненная красавица из сказок Поднебесной империи и цедила
сквозь зубы:
– Могу рекомендовать юн пао, ю дзу хао мин,
чоп сви, ю сцу хао ханг, ча ен тан, чоу фан…
Эта тарабарщина слетала с рубиновых уст с
невероятной скоростью, подобно автоматной очереди, и, что характерно, все
выстрелы были направлены в Женю.
Она вдруг с изумлением поняла, что красавица
вполне может крыть отборным матом, пользуясь тем, что для Жени это воистину
китайская грамота. Крошечный алый ротик аж дрожит от ненависти, раскосые глаза
мечут молнии, и вообще – такое впечатление, что эта миниатюрная девочка,
прелестная, будто Серебряная Фэй
[4],
сейчас выхватит из высокой затейливой прически шпильку и вонзит прямо в горло
Жене! Что это ее так разбирает, интересно?
– Таечка, ну чего ты тараторишь, будто… не
знаю что? – миролюбиво, вкрадчиво спросил Олег, и Женя обратила внимание,
как ласково глядит он на разъяренную официантку. – И зачем спрашивать?
Сама знаешь, что я выберу. Принеси нам коктейль «Шанхай», ю дзу хао мин и ю сцу
хао ханг. Это для начала. А там поглядим. И попроси Лао, чтоб поторопился: мы
голодны, как красные волки.
Девушка, не удостоив его взглядом, резко
повернулась и застучала каблучками по металлическим плитам, покрывавшим пол. В
удаляющемся цокоте Жене опять послышались слова, звучавшие как экзотическая
брань: «Чоп сви! Тань су ю!»
– Коктейль – это хорошо, – сказала она,
радуясь, что хоть что-то поняла. – Ужасно пить хочется.
Олег, фыркнув, взял пластиковую бутылку с
надписью: «Даурский источник» и быстро наполнил стоящий перед Женей стакан.
– Лучше утолите жажду минералочкой, «Шанхаем»
не больно-то напьешься. Его, правда, подают в бокалах, однако готовят из
куриного мяса, ломтиков ананаса, тушеных шампиньонов и зеленого салата. Все это
залито йогуртом, майонезом и чуточкой белого вина, однако его просто так не
отхлебнешь: присутствует еще и довольно крепкая горчица!
– Не пугайте, – растерянно отозвалась
Женя. – А то, что вы заказали… всякие там юдзу… это часом не ласточкины
гнезда, тухлые яйца и маринованные собачьи уши?
– Слабо отведать? – поддел Олег.
– Ну… я как-то еще не готова морально. Может
быть, для начала какой-нибудь лангет или хотя бы сосиску? – с нарочито
испуганным выражением пробормотала Женя.
– Это все дело привычки. Китайцы ведь не едят
наши сыр и масло – называют их испорченным молоком. А яйца подают вовсе не
тухлые: просто их несколько месяцев выдерживают в специальном растворе из соли,
извести, древесной золы. Однако тебя я не буду мучить этой экзотикой. Попробуем
жареную лапшу и зеленый стручковый перец с мясом. Это потрясающе.
«Стало быть, потрясающе. Очень ценные
сведения», – уныло подумала Женя. Можно было задавать новые и новые
идиотски-наивные вопросы и выслушивать столь же идиотски-обстоятельные ответы,
однако Жене вдруг осточертело все вокруг. И псевдокитайская бутафория, и
золотое свечение на горизонте, и незнакомый пряный запах, вздымающийся из трюма
дебаркадера, где, очевидно, размещалась кухня. А прежде всего – точеная фигура
в обтягивающем алом платье, которая застыла возле стойки вполне европеизированного
бара, даже не делая вида, будто чем-то занята, а в упор уставившись на Олега.
– Таечка – от имени Таисья? – не
сдержалась Женя, приложив, однако, все усилия, чтобы голос звучал ровно.
– Ее настоящее имя Тао Тай, – ответил
Олег с совершенно невозмутимым видом. – Она китаянка, а вот Сашка Лю
наполовину русский, потому и получился такой красавец. Среди китайцев вообще
красивы в основном женщины, а вот мужчины… – Он пожал плечами. – Зато
Таечка могла бы представлять свою страну на каком угодно конкурсе национальных
красавиц. Знаешь, какой у нее размер ножки? Тридцать четвертый! Это при росте
165 сантиметров! Китайцы просто помешаны на миниатюрных женских ножках. В
старину девочкам нарочно туго-натуго пеленали ступни, чтобы не росли.
Младенческая ножка была одним из основных признаков женской красоты!
– Вы рассуждаете, как знаток и
ценитель, – процедила Женя, незаметно убирая ноги как можно дальше под
свой стул.
Тридцать четвертый размер… убиться веником! У
нее тридцать девятый при росте 172. Нет, это полная безнадега… Что именно,
кстати? «Да все! – со странным отчаянием ответила она сама себе. –
Все, все, все!»
Ужасно захотелось убраться отсюда. Пойти в
гостиницу, съев по дороге какой-нибудь вульгарный, презираемый хот-дог.
Привычно поразмышлять о проблемах российского воздухоплавания. Это же просто
клиника, до чего ей не везет! «Непруха», – частенько говорила Эмма. Вот
именно – полная, тугая непруха. Олег даже и не заметил, что они опять перешли
на «вы»: сидит, рассеянно поглядывая на холм – пардон, на сопку, гори она
огнем! – на которой поднимает к небесам свою чашу, похожую на экзотический
цветок, местная телевизионная «Орбита».
