Одновременно с приступом боли Женю пронзила
мысль: Таечка отнюдь не заботится о безопасности гостьи, просто хочет как можно
скорее оказаться наверху, там, где Олег!
Вспышка ярости мгновенно вернула силы, однако
дыхание удалось восстановить не сразу. Прежде чем Женя успела сделать хоть шаг,
китаянка добежала до противоположного конца коридора и исчезла за какой-то
дверью.
Кашляя, Женя ринулась следом. Сюда, что ли?
Нет, заперто. И здесь заперто, и здесь! Но не просочилась же Тао Тай сквозь
стену! Смутное ощущение заставило Женю всем телом удариться в первую дверь,
которая сначала показалась запертой, и она с маху вылетела в еще один коридор.
Все правильно: остальные двери открывались наружу, а эта внутрь. Над головой
раздается дробный перестук – это китаянка несется по лестнице.
Женя ринулась туда же, но Тао Тай замерла,
загородив путь. Женя бесцеремонно рванула ее за подол, но девушка словно и не
заметила, завороженная происходившим на палубе. И вдруг с криком выскочила из
люка, а грохот ее каблучков потонул в грохоте стрельбы.
Женя осторожно выглянула. Господи!
Несколько человек, посетителей «Джонки»,
сгрудились за перевернутыми столами. Кругом разбитая посуда. Саша Лю
распластался на полу, лицо окровавлено, однако жив: видно, как вжимается в пол,
словно пытаясь слиться с ним. Рядом валяется какой-то смуглый, из
простреленного плеча так и хлещет. Двое громил, схожих с ним, будто близнецы,
залегли у трапа, прикрывая руками головы, а один притулился за стойкой бара,
торопливо вгоняя новую обойму в револьвер. Женю словно в сердце ударило: Олег
стоял на коленях, укрываясь за одним из столбов, исполнявших на «Джонке» роль
колонн. Одной рукой он поддерживал навалившуюся на него Тао Тай, другой тщетно
пытался сменить обойму своего пистолета.
Итак, у противников одновременно кончились
патроны, вот почему воцарилась эта мгновенная, мимолетная, оглушительная
тишина.
Женя с отвращением взглянула на окончательно
одуревшую китаянку, как вдруг поняла, что Таечка ранена. Да, по руке, бессильно
царапающей пол, ползет алая струйка! Значит, девушка бездумно выскочила на
палубу и тотчас получила пулю.
Женя уловила какое-то движение сбоку,
повернула голову и чуть не вскрикнула, увидев, что человек, укрывшийся за
стойкой, уже управился со своим револьвером и приподнялся, готовясь к стрельбе,
в то время как Олег…
И тут что-то черно, тускло блеснуло
неподалеку. «Магнум» валяется на полу!
Не раздумывая, Женя метнулась из-под прикрытия
люка, зацепилась за что-то, грохнулась плашмя, да так, что дыхание занялось, но
успела-таки в этом безумном броске дотянуться до «магнума» и толкнуть его
вперед. Крутясь волчком, револьвер заскользил по гладкому металлическому полу
вперед – к Олегу!
Выстрел, чудилось, прогремел еще прежде, чем
пальцы Олега сомкнулись на рубчатой рукояти. Из-за стойки раздался вопль – и
пальба смолкла, однако насладиться тишиной никому не удалось: взревывая
сиреной, на набережную вылетел милицейский фургончик, и сквозь толпу,
собравшуюся напротив дебаркадера, заскользили внушительные серые фигуры.
Те двое, что лежали у сходен, вскочили было,
но лишь затем, чтобы снова распластаться на палубе с заломленными за спину
руками.
Олег выхватил из нагрудного кармана красные
корочки и махал ими, как машет обходчик своим сигнальным фонарем, пытаясь
остановить несущийся на всех парах экспресс. «Экспресс» в лице серого огромного
омоновца и впрямь несколько притормозил, однако револьвера не опустил и
поглядывал в корочки только одним глазом, не отрывая другого от Олега, который,
бережно опустив на пол Тао Тай, метнулся к Жене, вздернул ее, будто тряпичную
куклу, встряхнул:
– Ты как? Ну ты как?
Она, ничего не соображая, стояла на коленях и
неподвижно смотрела в его встревоженное лицо.
– Женя, Женька!
Его голос медленно проник в сознание. Женя
слабо кивнула, утверждаясь в мысли, что Олег жив, не ранен, а кровь на рукаве –
кровь китаянки.
Вцепилась в его плечи, прижалась, но тотчас,
спохватившись, отстранилась. Олег легонько провел губами по ее лбу и шепнул:
– Застегнись, а то вон у командира глаза
выскакивают.
Женя тупо уставилась на омоновца, который
покраснел, но не отвернулся, потом опустила глаза и тихо ахнула, обнаружив, что
верхняя пуговица проклятущего халатика вырвана с мясом и вся грудь наружу.
Запахнулась, вскочила, чувствуя, что задыхается от стыда.
Олег медленно поднялся, стал рядом, неловко
коснулся ее руки:
– Да брось ты.
– Это все она! – трясясь от ненависти,
сварливо пробормотала Женя, но тут взгляд упал на бледную, неподвижную Тао Тай
– и от нового прилива стыда она онемела.
Омоновец, растерянно переводивший взгляд с нее
на Олега, пожал плечами и махнул кому-то:
– Капитан!
Приблизился невысокий крепыш с жестким,
недобрым лицом. За ним спешил человек в белом халате – да, на набережной уже
стояла «Скорая». Врач наклонился над китаянкой, а капитан неприязненно взглянул
на Олега:
– Опять ты здесь? Какого черта?
– Поужинать пришел, – хмуро отозвался
тот. – Нельзя, да? Нельзя мне и моей девушке поужинать?
– Эта, что ли, девушка твоя? – Капитан
бесцеремонно уставился на Женю, которая изо всех сил пыталась стянуть полы
халатика. – Ври больше. Документы? От какой фирмы работаешь?
Это уже явно адресовалось Жене.
– «Агата Кристи», – с трудом справилась
она с дрожащими губами.
– Мать честная! Чего только не
придумают! – покрутил головой капитан. – Неужто старушка тоже этим
делом промышляла?! Кто такие, почему не знаю? Эскорт-леди или сама по себе
таскаешься?
– Эй ты, Егоров, угомонись, – негромко
предостерег Олег. – Придержи язык. Женя, покажи ему документы.
Женя растерянно огляделась, вспоминая, где
бросила сумку.
Ясно где! В Таечкиной каюте!
– Они внизу, – проговорила, все еще
вздрагивая. – Я там переодевалась, потому что облилась водой. Если надо,
принесу.
– Ладно, потом, – отмахнулся капитан,
демонстративно теряя к ней интерес. – Что тут было-то – объяснит мне
кто-нибудь или нет?
Подошел Саша Лю. Он стер кровь с лица, и стало
видно, как распухли губы.
– Опять хулиганствуешь, Лю? – несердито
спросил омоновец. – Я же тебя прошлый раз как человека спрашивал: достают?
И что ты ответил, ходя? Хао, хень хао!
[5]
А теперь что скажешь?
