Олег быстро прижал пальцы к шее неизвестного,
обернулся:
– Скорее жив.
Женя кивнула, сделала шаг вперед – и в то же
мгновение боковым зрением уловила промельк за окном.
Оглянулась – и издала дикий крик, увидев
прильнувшее к стеклу лицо.
Чудилось, человек силится разглядеть, что
происходит в комнате: приник изо всех сил, расплющив нос и щеки, странно
таращит глаза. А руки, сложенные козырьком над бровями, причудливыми тенями
коверкают черты, страшнее которых Женя, кажется, в жизни не видела!
Лицо вмиг исчезло, спугнутое ее криком, но
перед глазами все еще маячили эти омертвелые, искаженные то ли напряжением, то
ли ужасом, то ли буйной жестокостью черты.
– Корнюшин? – резко обернулся Олег, но в
окне уже никого не было.
Олег кинулся из комнаты. Женя метнулась было
за ним, но он уже канул с крыльца, бросив шепотом:
– Жди здесь!
Женя попыталась крикнуть, остановить его, но
голос не повиновался. Хотела бежать следом, однако Олег словно растворился в
темноте. Где-то далеко-далеко прошелестели по траве шаги – и все стихло.
Она вцепилась в резной столбик – ноги
подкашивались. Прикосновение полированного дерева, еще хранившего дневное,
живое тепло, вернуло подобие самообладания.
Лучше закрыться в доме. Там лежит этот
человек. Начнет приходить в себя – может понадобиться помощь. Да и осмотреть
его не мешает – вдруг ранен.
Честно говоря, она заботилась не о нем. В
доме, под защитой стен и дверей, рядом с человеком, кто бы он ни был,
спокойнее, чем в этой огромной черной ночи.
Шагнула в коридорчик, притворив за собой
дверь. Нашарила внутренний замок и после некоторого раздумья тихонько заперла
его.
Если вернется Олег, она откроет. Если не Олег,
успеет удрать через окно, прежде чем Корнюшин справится с дверью. Или может
появиться еще кто-то? Лицо в окне… оно мало напоминало Корнюшина, разве что
мертвенной бледностью. Об этом Женя и пыталась сказать Олегу, да не смогла.
Впрочем, он не слушал.
Отошла от двери, чувствуя себя и под защитой
замка совершенно беззащитной. Ужасно не хотелось идти в комнату. Сжаться бы в
комочек, залезть куда-нибудь под стол…
Язвительно усмехнувшись своей унизительной
трусости, шагнула через порог – и опять застыла, с опаской оглядываясь.
Другая комната? Нет, те же полузадернутые
шторы, тот же стол. Несколько минут назад около этого стола, в углу,
безжизненно лежал человек, а сейчас его нет.
Женя прижалась к косяку.
Окно прикрыто изнутри – он где-то в доме,
затаился.
Он… кто?
Ответ прост. На кого мог так яростно,
исступленно наброситься Корнюшин? Только на того, кто угрожал его жизни. На
убийцу!
Значит, убийца сейчас в доме.
Женя перестала дышать, вслушиваясь в тишину.
Это вздыхает старый дом, это потрескивают, отходя от дневного жара, деревянные
стены и перекрытия или кто-то осторожно ходит по второму этажу?
Уставилась в потолок.
Тихо… Почудилось? Нет, опять! Скрип, другой –
почти неразличимые шаги, Женя их даже не слышит, но ощущает всем существом
своим. И вдруг она уловила какое-то движение в углу комнаты. Там дверь… да,
понятно, комната проходная. Дверь вроде бы дрогнула. Тоже почудилось?
Женя смотрела неподвижными, расширенными
глазами, не замечая, что все плотнее вжимается в стену.
Дверь… да, шевельнулась. Медленно
приоткрывается.
«Сквозняк? Может быть, сквозняк?» – мелькнула
безумная надежда, и Женя тихо ахнула, ощутив какое-то шевеление там, в темноте.
Кто-то осторожно открывал дверь.
Она оттолкнулась от стены и вылетела из
комнаты. Проскочила коридор, вцепилась во входную дверь, мгновенно покрывшись
ледяным потом, когда та не открылась.
Замок!
Крутанула его что было сил, выскочила на
крыльцо и с силой захлопнула дверь за собой. Но в то же мгновение по ту сторону
зазвучали торопливые шаги, уже не скрываясь, уже не осторожничая. Ее
преследовали открыто!
Замок его не остановит!
Женя спрыгнула с крыльца, согнулась в три
погибели за каким-то кустом. Ее не видно в темноте. «Не видно, не видно, не
видно!» – твердила, как заклинание. И в то же мгновение над крыльцом вспыхнул
мощный фонарь, нет, прожектор – захлестнул светом двор, сад.
Все вокруг побелело, словно внезапно выпал
снег. Женя словно со стороны увидела свою нелепо скорчившуюся фигуру – черную,
нестерпимо, опасно черную, ясно различимую среди сияющей белизны.
Громко клацнул замок, открываясь, но за миг до
того, как распахнулась дверь, Женя опрометью метнулась за границу светового
поля – в темноту.
* * *
Она бежала, ничего не видя, слепо выставив
руки, но все казалось, что свет не выпускает ее из своих сетей, словно бы
раскинувшихся по всему саду. Везде, куда ни глянь, мелькали бледные блики.
Женя бежала не оглядываясь, пока не
перехватило дыхание, пока не ощутила, что трава заплела ноги. Сгоряча
проскочила еще несколько метров – и уткнулась в дерево.
А, понятно. Сначала она бежала по тропинке, но
где-то сошла с нее. Или тропа кончилась.
Постояла, тяжело дыша, ощупывая дерево.
Прохладная шершавая кора. Береза, что ли? Только черная, о которой говорил
Олег.
О господи! Олег! Он вернется к даче, а там…
Надо отыскать тропу, затаиться где-нибудь,
слушать шаги, вглядываться во тьму. Как только появится Олег…
Женя обернулась. Деревья загораживают дом – не
видно света. Шагнула в сторону, еще раз. Темно. Странно! А эти блики вокруг
откуда? Луна взошла, вот оно что – это луна играет на блестящих листьях! А там,
на даче, прожектор, очевидно, погасили – со всех сторон темно. Или все-таки
густые ветви не пропускают свет? Но тогда как долго она бежала и куда забрела?
Да нет, глупости, сад не может быть настолько велик.
Сад?.. Она метнулась туда-сюда, натыкаясь на
толстые стволы. Это не садовые деревья. Березы неохватные, а между ними
подлесок чуть не в человеческий рост, да такой частый, что ступить некуда.
Это не сад. Она уже в лесу!
Но как же? Не было же никакой калитки, никаких
ворот. Или проскочила, не видя, ослепнув от страха?
«Ничего, ничего, – говорила себе
Женя. – Надо поскорее отыскать тропу, а по ней вернуться – делать нечего».
