Олег выбрал местечко потемнее, отошел,
разбежался с невероятной, как показалось Жене, прыгучестью и, сделав два-три
шага вертикально вверх по стене, оседлал ее. Всмотрелся во двор, обернулся к
Жене и шепнул:
– Разбегайся и прыгай, руки вверх. Я тебя
поймаю, здесь не так уж высоко.
Женя еще несколько мгновений отходила от
только что увиденного. А высоко, по его мнению, – это сколько шагов вверх?
Нет, надо и ей не оплошать. В конце концов, это, наверное, ненамного сложнее,
чем заскочить в корзину шара, который уже отрывается от земли.
Она разбежалась, оттолкнулась, почувствовала,
как Олег поймал ее запястья и резко рванул вверх, полежала немножко животом на
холодном бетонном гребне и благополучно перевалилась во двор.
– Кто-то там есть, – шепнул он, ставя
Женю наземь. – Я слышал какой-то треск, будто дрель работала, только очень
тихо.
Подкрались к крыльцу. Олег пощупал дверь и
кивнул: не заперто. Опять! Ох уж эти незапертые двери.
Изогнувшись, вынул из-под ремня пистолет и
ногой тихонько подтолкнул створку.
Дверь подалась внутрь без скрипа – тяжело,
мягко, и сразу в лицо ударил знакомый душноватый запах. Сандал, свечи, табак…
Табак?!
Женя быстро коснулась Олегова плеча, но тот
уже и сам насторожился: помахал возле носа ладонью, показывая, что почувствовал
этот неожиданный запах.
Кругом царила полная тишина и абсолютная,
ничем не нарушаемая тьма. Ни из-под одной из множества дверей, которые, как
помнила Женя, выходили в холл, не сочился свет. Так что, Корнюшина здесь нет,
что ли? А кого ждет «Волга»? И что за звуки слышал Олег?
Постепенно глаза привыкали к темноте, и она
казалась вовсе не такой уж кромешной, как сначала. Под одной из дверей
угадывалось еле заметное золотистое мерцание.
Вот сюда им и надо!
Олег легонько ткнул ее в плечо, давая знак
перебежать под защиту стены. Женя послушалась.
Золотистое свечение усилилось – это Олег
приоткрывал дверь, вглядывался, сам оставаясь незримым под надежной защитой
тьмы. Вдруг резко рванул дверь – да и застыл на пороге, так что Женя,
ринувшаяся следом, наткнулась на него – и тоже остолбенела.
Это был тот самый демонстрационный зал, где
Олег нахулиганил во время первого визита, но теперь нагромождения «богатого
ассортимента» не было видно: оно таилось в тени, и только один великолепный
темно-коричневый гроб блистал позолотой и полировкой в сиянии множества свечей,
расставленных в изысканном беспорядке. Кое-где по углам тускло мерцали, будто
светлячки, огоньки курительных палочек. В лампадках – Женя только сейчас
заметила на стенах несколько икон – тоже трепетали язычки пламени.
Она вгляделась в темноту, невольно отыскивая
какого-нибудь монаха, которому предстояло читать здесь Псалтырь над гробом,
подобно небезызвестному и многострадальному Хоме Бруту.
Олег тихо кашлянул, пытаясь разогнать
оцепенение, постепенно завладевшее ими.
– Тот самый гроб, помнишь? – шепнул,
подходя ближе. – Так его никто и не купил. Четыре тысячи у. е. – это
вам не кот начихал. А тут что? Новый ценник?
Снял с ручки бирочку, поднес к свече и
недоуменно обернулся к Жене:
– Взгляни.
На кусочке картона была нарисована белка – та
самая, которая песенки поет да орешки все грызет, в обрамлении довольно
неуклюжих букв: «АОЗТ «Таежное золото» Хабаровск…» – и дальше адрес так мелко,
что и при свете не разобрать.
– Таежное золото? – пожала
плечами. – Эй, ты что?
Олег, сунув пистолет за пояс, пытался поднять
крышку гроба, но ему не удавалось.
– Зачем его закрыли, интересно? Чтобы никто из
посетителей не вздумал отдохнуть на халяву? Накрепко привинчено.
И вдруг, хрипло чертыхнувшись, с силой рванул
крышку на себя.
Женя подбежала с другой стороны, попыталась
помочь, но и это оказалось безрезультатным.
Олег, растерянно оглядевшись, поднял с пола
какой-то предмет, от которого к розетке тянулся длинный шнур. Электрическая
отвертка! Так вот оно что… Раздался негромкий скрежет – Олег ткнул отвертку в
один поблескивающий винт, в другой…
Наконец, отшвырнув инструмент, с силой толкнул
крышку – и она с грохотом съехала на пол, открыв человека, лежащего в гробу со
скрещенными на груди руками.
Это был Корнюшин.
Женя вцепилась в его запястье и тотчас
выпустила: как лед! Рука безвольно упала. Но Олег откинул его голову, прижал
пальцы к артерии.
Секунды шли…
– Он жив.
Приподнял, затряс что было сил:
– Кирилл Петрович, очнитесь! Корнюшин, вы меня
слышите?
Голова безвольно моталась из стороны в
сторону.
Олег хлестнул его по щеке, еще и еще раз:
– Очнитесь же! Вы живы, откройте глаза!
Женя невольно прижала к щекам ладони, остро
вспомнив, как несколько часов назад ее приводили в чувство таким же образом.
Что-то царапнуло кожу. Да это бирочка с белкой! Белка… таежное золото… мех…
Ее вдруг словно ударило догадкой!
– Товар – это мех! – выкрикнула, хватаясь
за Олега. – Сидоров говорил: если бы он сгорел, пахло бы паленым. Мех!
Олег обернулся к ней, в глазах вспыхнуло
понимание, и вдруг он вздрогнул, стиснул руку Жени. Где-то вдали хлопнула
дверь.
– Жди здесь! – бросил, выскакивая в
коридор.
Она мельком глянула на Корнюшина – все еще
бледен, но ресницы вздрагивают, значит, приходит в себя! – и ринулась
вслед за Олегом. Оставаться рядом с этим ожившим покойником было выше ее сил!
Дверь в конце коридора настежь – туда… Силуэт
мелькнул в калитке. Через минуту ее проскочила и Женя, сразу наткнувшись на
Олега, застывшего посреди улицы. «Волга» Корнюшина уже взвивала вихри далеко
впереди, выворачивая на главную улицу.
Олег оглянулся:
– Ты здесь? Ну, бегом!
Какой-то миг Женя тупо смотрела на него,
решив, что Олег надумал догонять «Волгу» на своих двоих, однако тотчас
вспомнила про угнанную машину и припустила со всех ног.
Но за ним было не угнаться. Вот уже взревел
впереди мотор. Взлетела на крышу мигалка. «Волга» тронулась, у Жени ухнуло
сердце: неужели уедет один?! – нет, машина сдала задним ходом, затормозила
рядом:
– Садись! Ну!
Она упала на сиденье. Олег, не глядя, бросил:
– Пристегнись! – и пригнулся к рулю.
