– Хорошо. Учту. Теперь о главном. Допустим, наезд совершил я…
– Я сбил человека! – крикнул Анатолий. – И я не нуждаюсь ни в тебе, ни…
Наезд совершил я, – тихо, настойчиво, словно уговаривая больного, повторил Костя. – Но что заставило меня бросить умирающего и скрыться?
– Я заставил! Я приказал тебе не останавливаться, потому что не заметил наезда. И велел мчаться с прежней скоростью, – без уверенности закончил Анатолий.
– Жидковато, Анатолий Васильевич.
– Да? Наверно, ты прав… Что же получается?.. Главную ошибку я совершил после наезда…
– Вы спрашивали, какой неожиданный вопрос может задать следователь, судья… Вот вам этот вопрос: как понимать ваши действия, гражданин хороший, когда вы, сбив человека на большой скорости, бросили пострадавшего и скрылись? Анатолий Васильевич, наезд я беру на себя. Это может случиться с каждым. Но бегство…
– Знаешь, что больше всего меня убивает?.. Пока сидеть буду, Танька замуж выскочит! От одной этой мысли… – Анатолий обхватил лицо ладонями и покачался из стороны в сторону. – Костер, все время костер под ногами… Она меня не любит, не любит, Костя, она меня не любит…
– Зачем же она ко мне пришла, уговаривала?
– А! Хотела поступить красиво! Вину свою чувствовала. И еще… Я ведь кое-что и для нее сделал.
– Расплатиться хотела?
– Расплатиться? Может быть… Хотя нет, не думаю… Незачем ей это. Да и мне не нужно, чтоб со мной расплачивались.
– Может быть, она не чувствовала себя свободной, пока не расплатится? – спросил Костя.
– Разве я что-нибудь от нее требовал? – резко спросил Анатолий. – Разве я заставлял вести себя как-то… Я только предлагал. Или ты себя имеешь в виду? Это тебя, что ли, на свободу потянуло?
– На свободу меня всегда тянет… За услуги я тоже плачу исправно… Но упрекать меня за это не надо. Я хочу сказать, Анатолий Васильевич…
– Скажи, будь добр!
– Скажу, не перебивайте. Вы говорили, что мы… все трое… жили в каком-то согласии… Чуть ли не в дружбе… И все у нас было хорошо… И только сегодняшний наезд разрушил наши отношения или…
– Он их не разрушил! Он их ужесточил!
– У нас и раньше не все было гладко… Может быть, это дешево звучит, но с тех пор, как вы спасли меня, я уже не мог вести себя так, как мне хотелось… И Таня, наверно, тоже… Да, благодаря вам я остался на свободе, но у меня нет возможности как-то вас отблагодарить… Разве что преданностью. А это уже не дружба, это что-то другое… Я езжу по вашим приказаниям, увожу, привожу… Никогда не напоминаю о своем времени, о самочувствии, о своих желаниях… Это можно назвать как угодно… Но я расплачиваюсь. И вы это принимаете. Если уж откровенно.
– Так… – Анатолий сидел напротив Кости, подперев щеку. – Таня тоже расплачивается?
– Наверно… Хочет она того или нет.
– Ты – преданностью, а чем она?
– У нее свое…
– А если я сейчас выброшу тебя в это окно?
– Будет еще одна жертва.
– А что… Семь бед – один ответ!
– До семи еще далеко, Анатолий Васильевич. Вам придется поднатужиться.
– Поднатужусь!
– Вот видите… Я позволил себе приблизиться к вам на одну ступеньку, и вы уже готовы меня в окно выбросить.
– Дело не в этом, Костя. Ты сказал пошлость. О Тане. И нечего придуриваться. Понял?! Если я рассказал о наших с ней отношениях, это не дает тебе права…
– Дает.
– Это почему же?
– Потому что я люблю ее.
– Что?!
– Вы почувствовали себя слегка уязвленным, да, Анатолий Васильевич?
– Заткнись! – Анатолий подошел к окну и встал спиной к Косте. – Значит, ты думаешь, что Таня… Что она несвободна со мной?
– Конечно. Она не хочет, чтобы ее доброе отношение к вам… или, скажем, чуткое отношение, вы приняли…
– За что я могу это принять?! – не сдерживаясь> закричал Анатолий.
– За расплату. Ей, возможно, не хочется, чтобы вы именно это принимали как плату за благодеяние. Ее сдерживает зависимость. Так тоже бывает.
– Не понимаю! Черт знает что!
– Все нормально, Анатолий Васильевич, все нормально. – Костя поднялся.
– Получается, что я, делая добро, рою себе яму?!
– Дело не в этом… Мы можем годами жить и не придавать значения, кто кому обязан, кто кому задолжал… Не мелочиться же в самом деле на каждом шагу. А потом что-то происходит… И все становится на свои места. И все вспоминают, кто кому сколько должен, и начинают соображать, чем можно расплатиться, чем расплачиваться нельзя… Ну, я пошел. И вот еще что… Решайте сами, кто сидел за рулем. Вам решать.
– Ты хочешь сказать…
– Да, Анатолий Васильевич. Принимайте решение.
Выглянув из машины, Костя увидел, что окно на третьем этаже освещено. На его фоне темнела неподвижная фигура Анатолия. Костя осторожно тронулся с места, но с каждым километром скорость увеличивал и, подъезжая к общежитию, уже с трудом остановился у подъезда.
Вахтер долго просыпался, кряхтел. Шаркал по вестибюлю. Рассмотрев наконец сквозь стеклянные двери Костю, выдернул железный штырь.
– К Таньке, что ли?
– К ней.
– Второй этаж…
– Знаю. – Костя взбежал по лестнице, остановился у двери, постучал. – Таня! Ты спишь? Можно войти?
– Входи!
– Привет, – сказал Костя. – Не разбудил?
– Ты меня еще вечером разбудил… До сих пор вот не засну. Вся ночь без сна…
– Слушай… Анатолий предлагал тебе выйти за него замуж?
– Ты бы хоть подготовил к таким вопросам. А то вот так с бухты-барахты.
– Предлагал или нет?
– Надо вспомнить… Мало ли кто мог чего предлагать…
– Таня, он предлагал тебе выйти за него замуж?
– Ну предлагал.
– А ты?
– Отказалась.
– Почему?
– М-м… Мало ли… Люблю другого, например.
– Кого?
– Хотя бы и тебя. А что?
– Он сказал, что в аэропорту из-за тебя сел за руль… Это верно?
Ты заметил, что сегодня никто не врет? Ночь без вранья. Мне казалось, что он не сможет вести… И тогда поведешь ты. Вот и все. Ты всегда хорошо водил машину, мне и в голову не могло прийти, что с нами что-то случится. – Таня остановилась у окна, и, когда Костя подошел к ней сзади и обнял за плечи, он поразился – ее худенькие плечи стали едва ли не самым сильным потрясением этой ночи.
– Я больше не отпущу тебя, – сказал Костя.
