– Ты понимаешь, что говоришь?
– Вполне.
– А как ты решил поступить с Анатолием?
– Как скажешь.
– Значит, мне решать?
– Да.
– И ты согласен соврать?
– Совру. Твои волосы пахнут табаком.
– Не нравится?
– Ничего запах. Терпеть можно.
– Спасибо… Скоро утро.
– А знаешь… Я не уйду от тебя.
– Это в каком смысле? – Таня отстранилась, повернулась к Косте лицом.
– Во всех смыслах.
– А ты не торопишься?
– Тороплюсь. Утром меня возьмут.
– Да? Видишь, как получается, – проговорила она. – Я могла бы соврать и тем спасти Анатолия… Теперь я должна говорить правду, чтобы спасти тебя… Скажи мне, пожалуйста… Почему ты пошел в ресторан, зная, что в ящике есть сигареты?
– Мне показалось, что вам хотелось поговорить без меня, что я вам мешаю.
– Врешь!
– А на кой?
– Ну… Врут по разным причинам – чтобы оправдаться, нажиться, выглядеть лучше…
– Для чего же вру я?
– Прости, Костя, но мне кажется… Мне кажется, что у тебя всего понемножку.
– Оправдываюсь, наживаюсь, красуюсь… Да?
– Ты сказал, что ушел в ресторан за сигаретами только потому, что решил, будто нам с Анатолием нужно поговорить наедине? И никаких других причин у тебя не было?
– То, что меня просит начальник, – не причина?
– Нет.
– То, что вы лапаетесь у меня за спиной, а меня просите убраться хотя бы на время, – не причина?
– Нет.
– То, что сигареты в ящике… Это попросту мои сигареты, а ему не грех купить и для себя – это не причина?! – Костя сорвался на крик.
– Нет, – тихо сказала Таня. – Нет. Я надеялась, что у тебя найдется хоть какое-то объяснение… Оказывается, его нет. Ты не можешь или не хочешь объяснить, почему ушел из машины.
– Все, что я назвал, – не объяснение?
– Нет.
– А что может быть причиной?
Наверно, каждая из тех, которые ты назвал, но в других условиях… Нам нужно было поговорить без тебя? Но ведь мы весь вечер провели вдвоем, и лишняя минута ничего бы не изменила, не добавила… Тебя посылает начальник? К тому времени между вами существовали уже другие отношения… Начальником стал ты, поскольку Анатолий был пьян. Говоришь, в ящике лежали твои сигареты? Но ты же не куришь! В ящике лежали его сигареты, Костя… Я сама их покупала. Для него. Ты слышишь? Я их покупала для него. Мы лапаемся за твоей спиной? Но ведь я была рядом с тобой. Анатолий сидел сзади. Мы никак не могли лапаться. И то, что ты говоришь об этом, означает только одно…
– Что же это означает?
– Только то, что ты врешь. Тебе хотелось усадить его за руль.
– А теперь выслушай меня. – Костя остановился напротив Тани. – Все, что ты наговорила сейчас, можно объяснить как угодно! Но это происходило до наезда. До! После наезда все перевернулось, и мелочи, которые ничего не значили, вдруг обрели значение. Папиросы, начальник, вышел ли я из машины, вышла ли ты из машины… Чепуха! Смерть того человека придала всему значение. И мы сейчас в шоковом состоянии. Понимаешь? Ты понимаешь?! – Он взял ее за плечи и с силой встряхнул.
– Понимаю, – кивнула Таня. – К сожалению…
– Час назад я был у Анатолия дома. Мы кое о чем потолковали… В том числе и о ваших отношениях.
– А зачем ты мне говоришь об этом? Он разрешил передать ваш разговор или хотя бы упоминать о нем?
– Во всяком случае, не запрещал.
– Но есть вещи, которые сами собой разумеются!
– Не знаю… Это для меня слишком тонко. Я сказал ему… Я согласился подтвердить, что именно я сидел за рулем.
– Ты ему так и сказал?
– Я сказал, что пусть он сам принимает решение. Как скажет, так и будет.
– Но при таких условиях он на тебя не свалит. Ты его знаешь.
– А зачем мне думать еще и об этом? Он хочет сам отвечать? Пожалуйста. Хочет спихнуть на меня? Не возражаю. Оказывается, я еще должен уговорить его отдать меня под суд?! Да?!
Таня внимательно посмотрела на Костю, обошла вокруг него, словно решая для себя что-то важное.
В дверях появился Анатолий. Некоторое время он стоял, глядя на Костю и Таню, потом снял плащ, повесил его на угол шкафа, прошел к столу, сел и тяжело положил руки на стол.
– О чем речь?
– Ты давно здесь? – обернулась к нему Таня.
– Только вошел. – Голос у Анатолия был негромкий и даже какой-то равнодушный. – Оказывается, ребята, мы хорошо знаем друг друга. Может быть, мы знаем друг друга лучше, чем нам кажется, чем нам бы хотелось, да, Костя?
– Как скажете, Анатолий Васильевич.
Мечемся, мечемся всю ночь, а спрашивается – какого черта? – Анатолий передернул плечами. – Жили спокойно, не больно-то задумывались, почему живем так, а не иначе, почему совершаем те поступки, а не другие… Все казалось естественным и единственно возможным, вроде иначе жить никак нельзя… И вдруг выясняется, что все это чушь, что есть другие оценки, другая система ценностей, другой отсчет… Ребята, ребята… Жизнь не требовала от нас никаких усилий, все шло как бы само собой… Наша жизнь не давала нам даже повода думать о достоинстве, гордости, самолюбии… Мы прекрасно обходились без всего этого, постепенно забыли о том, что все это есть… Я несусь к Тане, Костя мчится ко мне, Таня к Косте… И все мы пытаемся что-то понять… И никак нам это не удается… Вы заметили – мы не торгуемся, мы боимся, что кто-то из нас подумает о другом плохо… Пытаемся объяснить друг другу… Да что там друг другу – мы самим себе всю ночь пытаемся объяснить свои собственные поступки, понять их… Костя согласен взять на себя наезд, но боится упрека в том, что он бросил умирающего человека. Я тоже не прочь, но что будет с Таней… Таня готова помочь и мне, и Косте, но выясняется, что спасти обоих она не может. И ей приходится делать выбор… Она бы охотно помогла мне, но боится, что это будет воспринято как плата… Она бы помогла Косте, но это будет предательством по отношению ко мне… Мы не готовы, ребята, к таким вопросам, мы мечемся и не можем ни на чем остановиться… Вообще-то мы знаем, что такое хорошо, а что такое плохо, но, когда это касается нас, мы теряемся, мы не в состоянии принять правильное и жесткое решение. У нас внутри каша, нравственная каша… Нам нравится считать себя хорошими людьми, но мы не готовы к решениям, мы не готовы к жертвам… А любое решение требует жертв, надо от чего-то отказываться… Иначе нельзя. Костя, ты не передумал?
– Решать вам, Анатолий Васильевич, я же сказал.
– Ну что ж… Это разумно. Я могу сказать Тане о нашем разговоре?
