— Скажите, вы позвонили ей сразу, как только я ушел? — спросил Пафнутьев.
— Нет, что вы! — воскликнула Женя. — Как я могла... С полчаса, наверно, прошло после вашего ухода.
— Да! — крякнул Пафнутьев, и Женя уловила его досаду.
— Если что, я позвоню Золе, предупрежу ее...
— Ни в коем случае! — почти вскрикнул Пафнутьев. — Остановитесь. И внимательно выслушайте то, что я вам скажу. И выполняйте то, что вы сами обещаете. Иначе я вам уже ничем не смогу помочь.
— Боже... Что случилось?
— Ничего, — сбавил тон Пафнутьев. — Но вы должны вести себя так, как вам указано! — жестко сказал он. — Опасности не кончились, Женя, поймите! Может быть, они только начинаются. Не надо их умножать.
— О, Боже! — повторила женщина слабым голосом.
— Вы хорошо помните то, о чем мы с нами договаривались? Вы помните, что я вам написал в записке?
— Дословно, Павел Николаевич!
— Повторяю... Живите, как жили. Никаких перемен. Никаких звонков никаким подругам, никаким спасительницам!
— Но Золя...
— Вы понимаете простые слова? Вы хорошо меня слышите? Я внятно произношу звуки?
— Хорошо... Я обрежу телефонный провод.
— О, Боже! — теперь уже простонал Пафнутьев.
— Простите меня, — сказала Женя. — До меня что-то начинает доходить... За Сергеем охотятся?
— Да! — заорал Пафнутьев и бросил трубку.
Через пятнадцать минут Пафнутьев входил в кабинет Овсова. Молча пожал руку хирургу, потрепал по плечу поднимавшегося с кушетки Зомби, как смог, улыбнулся Вале, сидевшей в сторонке с красными заплаканными глазами.
— Что, досталось? — спросил Пафнутьев, присаживаясь на кушетку. — Ну, рассказывайте.
— Особенно-то и рассказывать нечего, — сказал Овсов. — Ворвались двое, прямо вот сюда...
— Как выглядели?
— Обычно... Кожаные куртки, зеленые штаны... У одного пучок волос на затылке, второй поменьше... Потребовали больного по фамилии Званцев. Я сразу понял, кто им нужен и для какой надобности. Начал вертеть вокруг да около... Кто такой, зачем нужен, надо что-то уточнить... Ну, и так далее. Валя, молодец, тоже сообразила, вышла из ординаторской, но увести Зомби не успела. Один из этих бандюг выглянул в коридор как раз в тот момент, когда она с ним выходили из палаты. Но жизнь ему спасла — тут же вернулась и заперлась на палку от швабры. Пока они выламывали дверь, я подбежал... Есть у меня на крайний случай одна интересная "штуковина... Я из нее и бабахнул прямо перед ними в пол... Квадратный метр линолеума вспорол... Потом посмотришь... И сказал, что следующим выстрелом уложу их обоих. И уложил бы, — улыбнулся Овсов, снова переживая недавнюю схватку. — Но они дрогнули...
— Удрали?
— Отступили к площадке и вниз но лестнице драпанули. Пообещали, правда, со мной еще встретиться.
— Круто работают ребята, — пробормотал Пафнутьев озадаченно. — Не дают ни дня передышки.
— Ты знаешь их? — спросил Овсов.
— Это те же самые, которые меня прихватили несколько дней назад.
— Неужели они? — засомневался Овсов.
— Я совершенно в этом уверен.
— Что делать? Ему опасно здесь оставаться, — Овсов кивнул в сторону Зомби. — Перевести бы его куда-нибудь в более безопасное место.
— Я могу забрать его в поликлинику управления внутренних дел, — сказал Пафнутьев. — Ты как? — спросил он у Зомби.
— Даже не знаю... Когда?
— Сегодня. Если хочешь, прямо сейчас. Я на машине, могу сразу тебя забросить. А? Решайте, ребята. Там, может быть, не так удобно, не будет отдельной палаты и березы в окне, но зато безопаснее, это уж точно.
— Собраться надо, — неопределенно ответил Зомби, повернувшись к Овсову, словно предлагая тому принять решение. — Я уж привык здесь. Можно сказать, дом родной.
— Дом родной там, где тебе ничто не угрожает.
А этот дом уже горит синим пламенем. Я бы не тянул, — сказал Пафнутьев. — Эти хмыри... Которые были у вас сегодня... Очень уж крутые. Я таких и не помню.
— Давай, Паша, к вечеру, — сказал Овсов. — Нужно документы оформить, выписку, составить схему лекарств... Ведь он нуждается в ежедневном осмотре... Это все не так просто. В крайнем случае пришли своего человека, поселим его в ту же палату, а?
— Неплохое решение, — улыбнулся Зомби.
— Смотрите, ребята, — Пафнутьев поднялся. — Я предложил неплохое решение.
— Вы узнали, откуда сквозняком потянуло? — спросил Зомби у Пафнутьева, — Как они узнали кто я, где я, что я это я...
— Да, я все узнал. Тебе известна такая фамилия — Цыбизова? Изольда Цыбизова?
— Я ведь был у нее... Это страховой агент. Мне кажется, она плохой человек... Это враг.
— Правильно. Враг. Отъявленный и давний.
— У меня такое чувство, что я с ней встречался и раньше, — неопределенно протянул Зомби. — Может быть, ошибаюсь, но вот что-то подсказывает мне...
— Ты с ней встречался и довольно часто.
— Она не узнала меня, когда я приходил к ней?
— Думаю, нет. Иначе ваши сегодняшние гости нагрянули бы сюда гораздо раньше.
— Значит, это она устроила охоту за мной в больничных коридорах?
— Во всяком случае, по ее наводке, — подтвердил Пафнутьев.
— Может быть, это пригодится, — Зомби вынул из кармана больничной пижамы и протянул Пафнутьеву черный блокнотик. — Когда я был в гостях у этой дамы... Не удержался и прихватил. Вдруг, думаю, пригодится.
Пафнутьев взял блокнотик, ощутив пальцами настоящую кожу, перелистнул несколько страничек — его интересовала буква "Б". На этой странице было несколько телефонов, но ни под одним не стояла фамилия, все номера была безымянными. Но эта неопределенность его только порадовала — если человек не указывает, кому принадлежит номер, значит, у него есть для этого основания.
— Почему же раньше не отдал? — спросил Пафнутьев у Зомби.
— Не знал, как вы отнесетесь к моей самодеятельности. Но после сегодняшних событий хранить его у себя уже нет смысла. Вот и в том, что я был у нее, признался, — Зомби улыбнулся.
— Да знали мы о твоем визите к этой даме, знали. Сфотографировали тебя наши ребята и при входе, и при выходе...
— Надо же, — удивился Зомби.
— Но больше ходить к ней не следует, — сказал Пафнутьев, подняв указательный пален. — Не просто нежелательно, не просто опасно, но и вредно для всей нашей работы. Я внятно выразился?
— А как она узнала, что я здесь? Как узнала, кто я?
— Узнала, — уклонился Пафнутьев от ответа. С некоторых пор он убедился, что чем меньше он будет говорить о своих знаниях, тем лучше. Люди выбалтывают самое заветное, даже когда знают, что этим вредят себе. Даже когда ставят себя в смертельную опасность, продолжают трепаться, и нет никаких сил их остановить. Что движет ими, какой черт дергает за язык — никому неведомо. Какая-то невытравляемая страсть похвастаться, покрасоваться своими знаниями. Дурь собачья и больше ничего, — решил про себя Пафнутьев, покидая ординаторскую.
