За что же он убил тех бедолаг — одного на скамейке около
карусели, другого на пустынной вилле? Об этом можно гадать сколько угодно.
Может, и набредешь, перебирая мысленно разные варианты на правильный ответ, но
как узнать, который же из всех правильный? Да и не слишком-то волнует Алену
сейчас, если честно, какие у этого гнусного парня (а он Алене не понравился с
первого взгляда, жутко не понравился — вот и не верь после этого в первые
впечатления!) резоны для убийств. Может, Руслан ей сам скажет, повинуясь
неистребимой привычке преступников, как вполне реальных, жизненных, так и
книжных, выдуманных, непременно сделать последнее признание перед лицом жертвы
(надо полагать, чтобы ей было о чем там, на небесах, докладывать апостолу
Петру, чтобы убедить его: ни за что, ни в коем случае не открывать перед оным
преступником райские врата.., строго говоря, Петр — Златые Ключи и сам все
должен знать, но.., а ну как обознается, примет волка за овечку и пустит-таки в
рай того, кому самое место в котле с кипучей смолой)? Так вот, либо Руслан сам
о своих резонах скажет, либо не скажет ничего. И Алена отойдет в мир иной, не
обремененная избытком знаний… Во всяком случае, нет смысла голову ломать
попусту. Лучше воспользоваться нежданной милостью убийц, которые оставили свет
включенным, и попробовать заглянуть в ящички с такими интересными надписями.
Все какое-то занятие…
Хотя, если Алена правильно понимает сложившуюся ситуацию,
шарить по секретерам теперь уже бессмысленно — после того, как некто в черном
«стетсоне» столкнул ее с лестницы русской библиотеки и вырвал из рук сумку, из
которой пропала всего-навсего одна закладка со столбиком цифр, благодаря
которым можно было прочесть странное пророчество: «Вместе гибель таят и не раз
ее приносили но если разрознить их и от себя отдалить проклятия избегнешь».
Алена посмотрела на секретер под номером 2, вплотную к
которому стояла. Если она правильно помнит цифры и правильно угадала их второй
(и главный!) смысл, смотреть нужно в ящичке 9. Как раз в том, где помещены
«Виноградины» зеленые, III 0,5 d, 200 штук".
Она взялась за нечищеную, позеленевшую бронзовую или медную
ручку и осторожно выдвинула ящичек. Он приходился почти на уровне ее глаз,
поэтому Алена совсем вытащила его из секретера и поставила на невысокий
комодик, носивший номер 17. В комодике было всего четыре выдвижных ящичка.
Цифры, написанные на закладке, словно бы встали перед ее глазами:
1 и 8
2-9
3-6
2-16
3-15
4-14
5-13
6-12
7-11
8-10
10-8
11-7
12-6
13-5
14-4
15-3
16-2
17-1
Алена посмотрела на тот ящичек из комода 17, который носил
номер 1, и кивнула: подожди, мол, и до тебя черед дойдет. Сначала посмотрим на
«Виноградины зеленые», Ш 0,5…
Это были или хрустальные, или стеклянные, очень тяжелые
шарики прозрачно-зеленого цвета диаметром чуть больше сантиметра, гораздо
больше напоминавшие, если честно, недозревший крыжовник, чем виноград. Но у
французов свой собственный менталитет, кажется, они о крыжовнике точно так же
не слышали, как о смородине. Ладно, виноград так виноград.
Думая то о винограде, то о крыжовнике, Алена принялась
перебирать шарики. Они были похожи, как близнецы-братья: все просверлены
насквозь, гладенькие, хорошо отшлифованные, прохладные, приятненькие такие. А
то, что она ищет, должно быть каким — отшлифованным или отграненным? Скорее
отшлифованным: ведь гранить камни начали даже не в Средние века, а гораздо
позже, та же вещь принадлежит вовсе древности, непредставимой древности.
Возможно, это вообще должен быть кабошон: камень с одной стороны плоский, с другой
выпуклый, овальный или круглый, гладко отшлифованный…
Ничего подобного, вообще ничего, что цветом, формой, хотя бы
намеком каким-то отличалось от прочих виноградинок, нашарить Алене не удалось.
Впрочем, она очень удивилась бы, если бы, наоборот, что-то нашла.
Наконец она выровняла ладонью «виноградинки» и задвинула
ящик на место.
Открыла первый ящик в семнадцатом комоде. Назывался он
следующим образом: «Бусины темно-красные, III 1d, 400 штук».
Четыреста! С ума сойти! Алена проворно вытащила ящик и
погрузила туда пальцы. Нет, ну быстро тут ничего не найдешь. Девяносто
процентов, что там совершенно ничего нет. И если проверить восьмой ящик первого
шкафчика (8-1. «Лепестки овальные темно-синие, дл. 4 d, шир. 1,5 d»), и третий
— шестого (3-6. «Лепестки граненые хрустальные, дл. 4 d, шир. 1 d»), и все
остальные — можно не сомневаться, что тоже ничего не найдешь. Не для того ее в
прошлую пятницу спихнули с библиотечной лестницы, чтобы ждать еще неделю,
прежде чем отыскать некогда утраченное, а теперь внезапно обретенное… Нет, все
было проделано моментально.
А как странно, что нападение произошло именно в пятницу! Что
ж это за незадача такая — снова пятница и снова… «Роковая пятница» — какое
название для детектива, который она когда-нибудь напишет!
Напишет? Гадательно…
Шаги за дверью, скрежет ключа.
Алена отскочила от семнадцатого комода, не успев поставить
ящик на место. Но, может, они не заметят?
Вошел Руслан, бросил быстрый взгляд на забившуюся в угол
Алену, усмехнулся, даже не дав себе труда оглядеть комнату. Швырнул перед ней
на пол ее сумку и коробку от бальных туфель, в которую теперь были небрежно
засунуты ее босоножки, процедил сквозь зубы:
— Забери свое барахло.
Наверное, это была сущая суета сует и, очень может статься,
томление духа, но Алена первым делом уселась прямо на пол и поспешно
переобулась. Сразу стало легче — настолько легче, что она совершенно спокойно
расстегнула сумку и принялась перебирать там вещи. Действия эти имели только
одну цель: позлить Руслана. Пусть не думает, что ее так легко запугать. Ему
совершенно незачем знать, что у Алены все дрожит внутри от страха и
безнадежности.
Поэтому она методично выгрузила расческу, косметичку,
записную книжку, ручку, кошелек… Еще и заглянула в тот кошелек и обнаружила,
что двух сотенных купюр там уже нет. И телефона нет, само собой. И еще чего-то
там не было, только Алена никак не могла понять, чего именно.
Руслан, наблюдавший за нею очень внимательно, поймал
выражение растерянности на ее лице и хмыкнул:
