* * *
Где-то я слышала пословицу: никогда не говори «никогда»…
* * *
Марго Зерван, урожденной Маргарите де Флао, внучке Малгожаты
Потоцкой, было около шестидесяти. Ну да, никак не меньше, если произвести
элементарные арифметические подсчеты. Впрочем, на столько она и выглядела. И
никак не собиралась таить свой возраст: некогда черные, теперь цвета соли с
перцем, не тронутые краской волосы собраны в «конский хвост», на смуглом лице
ни следа косметики, морщин она не скрывает, чуть ли не гордится ими. Сама
высокая, худая, со спортивной фигурой. Кожаные штаны в обтяг, черные с серебром
кроссовки, черная майка, на шее черный сверхмодный шарф, расшитый серебряными
черепами, черная с серебром спортивная куртка, в руках мотоциклетный шлем —
тоже черный с серебром, и надо думать, где-нибудь у крыльца нетерпеливо ржет
верный «Харлей-Дэвидсон» аналогичного колера. Да, эта рокерша не унаследовала
от своей бабушки обожествления собственной красоты, разве что цвет волос и
горделивую осанку. Однако при первом же взгляде на нее Алена вспомнила ту
женщину, которая неделю назад злобно шипела у дверей Тургеневской библиотеки:
«Ждэш! Пэрвый етажь! Читат можэш?» Из чего легко можно было сделать вывод, что
тогда Алена столкнулась именно с мадам де Флао: матерью Марго Зерван и родной
дочерью Малгожаты Потоцкой, которую та произвела на свет, судя по всему, уже
когда удрала от «красных панов» — «красных командиров» своей судьбы.
Помнится, Руслан обмолвился, что у мадам де Флао и Марго
отвратительные отношения. Но если так…
Алена не успела додумать: Марго Зерван встретилась с ней
глазами и даже побледнела от неожиданности. Однако в следующее мгновение взгляд
ее скользнул в сторону — и наткнулся на комод номер семнадцать, на котором так
и стоял выдвинутый, но не поставленный на место ящичек номер один…
Марго, которая только что была бледна, мгновенно
побагровела. Волосы ее словно побелели по контрасту с запылавшим лицом!
— Что?! — чуть дыша от ярости, выдавила она. — Что это
значит?!
Руслан непонимающе перевел взгляд на ящичек и пожал плечами:
— Что ты, Марго? Ты против, что мы зашли в твою verretheque?
Но раньше ты всегда разрешала показывать ее знакомым, вот мы и заглянули сюда…
Но если ты против, мы немедленно уходим!
И он подцепил Алену под руку так, что пистолет прижался к ее
бедру, и начал подталкивать к выходу.
— Стойте! — взвизгнула Марго, преграждая дверь. — Не ври!
Значит, вы столковались с этой русской? Когда успели? Воспользовались тем, что
я уехала, и… Твари, твари! Так-то вы отблагодарили меня за то, что я держала
здесь и вас, и всех ваших немытых приятелей, прятала их, снабжала деньгами!
Негодяи! Le sang canin! Le sang canin! И ты, Селин… Как ты могла?! Зная, что
все будет принадлежать тебе, ты решилась меня ограбить?!
Она задохнулась от ярости, закашлялась, и Алену вдруг
озарило, что злобное словосочетание le sang canin («собачья кровь») есть не что
иное, как знаменитое польское «пся крев» — любимое ругательство Малгожаты…
— Но ты опоздала, голубушка! — прокашлявшись, ехидно
обратилась Марго к Алене. — И вы тоже! — последовал уничтожающий взгляд на Руслана
и Селин, которые пялились на нее, как два барана на одни и те же новые ворота.
— Вот!
И она сорвала шарф, распахнула куртку, открыв шею.
— Ты что, Марго, спятила? — грубо спросил Руслан.
— Что с тобой, Марго? — обеспокоенно пробормотала Селин.
А Алена только и смогла, что тихо выдохнуть:
— Так вот ты какой, цветочек аленький…
Да, теперь понятно, почему Зоя Колчинская писала об этом:
«Варварская, почти противоестественная, безвкусная — и все же завораживающая
красота!» Нитка разнокалиберных, разноцветных, грубо и по-разному обработанных
камней.., но как играют они, как переливаются в соседстве друг с другом, словно
обретают в сочетании несочетаемого новую жизнь: алый рубин рядом с синим
сапфиром, нежно-голубая бирюза и прозрачнейший алмаз, травянисто-зеленый
изумруд и дымчато-желтый топаз, зеленый редкостный гранат и черный жемчуг…
«Один, два, три, четыре, пять, — скользила по ним взглядом
Алена, пересчитывая и все время сбиваясь. — Шестнадцать, семнадцать,
восемнадцать, девятнадцать… Нет, их не может быть девятнадцать!»
— Семнадцать камней, — словно разгадав ее замешательство,
гордо подсказала Марго. — А восемнадцатая — она была во втором ящике комода
номер 16 — вот эта цепочка.
Марго гордо похлопала по толстой плоской цепи изумительного
плетения, к которой были прикреплены камни. Вернее, это была не цепь, а как бы
неширокая металлическая, замечательно гибкая, можно сказать, эластичная полоса,
на которой виднелись какие-то знаки или разводы.
— Я бы ее никогда не нашла, — усмехнулась Марго, — если бы
не записка. Никогда! Потому что в этом ящике хранились именно цепочки для
люстр, и можно вообразить, какая она была заржавленная, позеленевшая,
невзрачная.
— Как же вы ее отличили от других? — спросила Алена, пытаясь
разобрать, что же там за знаки, на этой цепи.
— Да лишь чудом, — призналась Марго. — Именно потому, что
твердо знала: она где-то есть. Камни-то нашлись именно в тех местах, где было
указано. Хитро бабка их спрятала, хитро, ничего не скажешь! Среди множества
этого стеклянного мусора они совершенно терялись. Да и грязные были, пыльные. Я
целую ночь возилась — отыскивала их, отмывала, отчищала цепочку, скрепляла…
Наконец-то! Наконец-то сбылось!
— А надпись? — взволнованно просила Алена. — Надпись вы
прочли?
— Какую? Здесь? — Марго пощупала цепочку. — Но ведь это же
египетские иероглифы, а я отнюдь не Шампольон.
— Но в книге… — начала было Алена, да осеклась — Руслан зло
дернул ее за руку:
— Какого черта, о чем вы говорите?
Марго мгновенно утратила величавое спокойствие
первооткрывателя и вновь превратилась в обманутую, оскорбленную, озлобленную
женщину.
— Не притворяйся! — взвизгнула она. — Не лги мне! Я
рассказала Селин о том, что искала закладку в одной из старых книг. Закладка
должна указать путь к сокровищу. Селин знала об этом. Я не рассказала только,
что все уже нашла и вытащила. И она решила меня обобрать! А ты… — полный
ненависти взгляд в сторону Алены. — Как ты умудрилась обо всем догадаться?
Откуда узнала, что это было в ящичках со стекляшками? Даже мне в голову не
приходило! Я думала, колье хранится в целости. Никак не подозревала, что моя
старая, спятившая бабка разрознит его по камушкам!
