— Можно просто Эдик, мне сорок четыре, хотя в этом году
будет уже сорок пять и, мне кажется, вы старше меня.
— Между прочим, я младше вас на несколько лет, — улыбнулся
Дронго, — мне всегда нравилось удивительное свойство лысых людей. В молодости
выглядишь гораздо старше, а в зрелые годы — гораздо моложе. Не так видна
седина, как у людей, имеющих шевелюру. Но учитывая, что мы похожи друг на друга,
я надеюсь, что выгляжу не старше.
— Просто вы мощнее, — нашелся Халупович, — и поэтому
подсознательно кажетесь мне несколько старше своих лет. Возможно, на меня
оказывает психологическое воздействие ваша слава.
— Вы еще и подхалим, — улыбнулся Дронго, — сколько в вас
недостатков. Интересно, кто вы по гороскопу? Подождите, я постараюсь угадать.
Вызывающе нарядный галстук, дорогой коньяк, который вы принесли в дом
незнакомого человека, полное отсутствие комплексов. С другой стороны, вы,
очевидно, добились больших успехов в своей нынешней работе. Судя по вашему
преуспевающему виду. Но такая работа у вас была не всегда. На левой руке я
заметил старый шрам, разрезающий ладонь. Либо дрались, либо производственная
травма. Скорее, второе. По натуре вы сангвиник, не холерик, и не стали бы
безрассудно бросаться в драку. В то же время вы очень настойчивы и упрямы в
своих стремлениях. Очевидно, честолюбивы, если решили прийти именно ко мне,
считая меня достойным вашего внимания экспертом. Вы овен по гороскопу или телец.
Хотя нет, тельцы более упрямы.
— Овен, — рассмеялся Халупович, — мы с вами родились под
одним знаком гороскопа.
— Очень приятно, — усмехнулся Дронго. — Вы еще и готовились
к нашей встрече. Мне приятно это слышать. Давайте перейдем к делу. Почему вы хотели
со мной встретиться?
— Меня привели к вам весьма необычные обстоятельства, —
Халупович улыбнулся. — Начал совсем как в романе. Туманно и загадочно. Никогда
не думал, что такое может случиться со мной.
Дронго смотрел на него не перебивая. Халупович слегка
волновался, и ему нужно было дать возможность немного успокоиться.
— Дело в том… — Халупович вздохнул. — Извините меня, но я
должен быть уверен, что все сказанное мною останется здесь…
— Вы хотите меня оскорбить?
— Нет, конечно. Извините, если я вас обидел. Я только хотел…
— Дорогой Эдик Халупович. Если меня перевернуть и вытряхнуть
все тайны, которые я знаю, думаю, что их можно собрать в многотомное собрание
сочинений. Поэтому не беспокойтесь и спокойно излагайте мне ваши проблемы.
— Да, да, конечно. Извините меня.
Он смущенно — улыбнулся, взглянул на бутылку коньяка и
продолжил:
— По натуре я человек увлекающийся. Вы были правы, я не
всегда был такой. Закончил МВТУ имени Баумана, попал по распределению на
«почтовый ящик», как тогда называли военные предприятия. Маленький городок, все
друг друга знают. Я там провел целых пять лет. Потом перевели в другой «ящик».
И так до восемьдесят восьмого года, пока не разрешили кооперативы… Меня тогда
только перевели в Москву. У нас оказалось немного свободных денег, знаете,
тогда на военных предприятиях очень неплохо платили. Нас было три компаньона. И
мы вложили все деньги в компьютеры. Тогда компьютерный бум в стране только
начинался и нужны были люди, хоть сколько-то понимающие в этом вопросе. В
общем, дела у нас пошли совсем неплохо. К девяносто первому году у нас было
около восьми миллионов рублей, огромные по тем временам деньги. А потом Гайдар
с его реформой нас немного прижал. Пришлось начинать с нуля. Вы же помните,
какая тогда была инфляция. Но на компьютеры все равно был большой спрос. И
через пять лет на нашем счету было больше пяти миллионов долларов. В девяносто
седьмом было уже пятнадцать. Один мой компаньон уехал в Израиль, а другой в
Америку. Я тогда решил остаться. Откуда было знать, что потом случится.
Халупович налил себе коньяка, затем, долив коньяк в бокал
Дронго, поднял свой.
— Хороший коньяк, — словно убеждая самого себя, пробормотал
он и выпил залпом, как будто это был виски или водка.
— Мне осталось около восьми миллионов долларов, — продолжал
Халупович, — и мне захотелось развернуться. Вы даже не представляете, как я жил
в девяносто седьмом — первой половине девяносто восьмого года. Снимал виллы в
Сент-Тропе. Жил рядом с принцессой Дианой, она как раз в августе проводила там
время со своим любовником, перед тем как погибнуть в Париже. Я начал расширять
свое дело. Какое это было время, вы наверняка помните.
Он тяжело вздохнул.
— Кто мог тогда подумать, что будет дефолт девяносто восьмого.
Весной уже чувствовались первые признаки катастрофы, когда Черномырдина
поменяли на Кириенко. Но я ничего не хотел замечать. Даже деньги отказывался
получать. Считал себя миллионером. Мне платили семьдесят пять процентов, а
оставшиеся двадцать пять — после внедрения компьютеров. Доллар стоил шесть
рублей, был стабильно зафиксирован, и мне казалось, что все будет в порядке. В
начале августа я прилетел в Москву, и мы отметили день рождения моего друга в
«Праге». А потом улетел отдыхать в Ниццу. Никогда не забуду, как восемнадцатого
августа сидел в ресторане, а за соседним столиком разместился какой-то тип в
полосатой майке. Он достал мобильный телефон и начал говорить, улыбаясь своему
собеседнику. Но постепенно улыбка начала сползать с его лица. Сидевшая рядом с
ним молодая женщина с ребенком не понимала, что происходит. Сначала они
поужинали, а он все еще говорил. Затем терпеливо ждали. Затем пошли по
магазинам, а он все еще сидел за столиком, не притрагиваясь к еде и продолжая
говорить. Нужно было видеть его лицо в этот момент! Он говорил по телефону в
общей сложности несколько часов. И тогда я понял, что произошло нечто
непоправимое.
В общем, тогда объявили дефолт. Что было потом, вы знаете.
Банки закрывались, рубль рухнул, все полетело в тартарары. Из моих денег мне
удалось спасти миллиона полтора. Пришлось закрыть фирму, чтобы рассчитаться с
долгами.
— Невеселая история, — сказал Дронго после того, как его
гость замолчал, — надеюсь, вы не пришли просить у меня взаймы. У меня вряд ли
найдутся такие деньги.
— Нет, — улыбнулся гость, — ценю ваш юмор. Но, слава Богу, с
этим у меня все в порядке. Мне даже удалось снова открыть фирму и несколько
поправить дела. Правда, сейчас я беру деньги вперед и никому не доверяю. Я имею
в виду — ни одному отечественному банку. Все деньги держу за рубежом, так
надежнее. Но дело не в этом… Я думал, что все мои проблемы уже закончились. Но
оказывается, ошибался. В общем, я сам виноват. Этот дефолт так стукнул меня по
голове, что я стал немного сентиментальным. Когда положение несколько
стабилизировалось, я решил вспомнить всю свою жизнь. У каждого из нас есть свои
воспоминания. У некоторых приятные, у некоторых не очень. Поэтому я решил
коллекционировать приятные воспоминания. В жизни у меня были три женщины,
встречи с которыми я запомнил. Три мгновения в моей жизни. Плюс жена. Вы
скажете, что это мало для сорока четырех лет.
