Когда они вышли из квартиры, было около трех часов ночи. Или
утра. Хотя в Москве в зимнее время это еще ночь. Остановив первую попавшуюся
машину, они поехали на Ленинский проспект, где находились двухэтажные
апартаменты Халуповича. В последние годы подобные фешенебельные жилые комплексы
появлялись по всей Москве. В них были автономное отопление, автономное
подключение электричества, собственные прачечные, своя служба охраны.
Когда Дронго и Линовицкая подъехали к комплексу, охранники
долго и придирчиво проверяли их документы. И только затем позвонили Халуповичу,
который уже предупредил их о появлении ночных посетителей. При этом один из
сотрудников охраны недовольно сказал второму:
— Сегодня к этому типу всю ночь ходят гости.
Второй охранник кивнул. Он проводил гостей до кабины лифта,
сказав, что нужная им квартира находится на четвертом этаже. В этой части
здания были расположены двухэтажные апартаменты, в которых селились особо
состоятельные клиенты. На всех этажах были установлены телекамеры.
— Сюда никто чужой пройти не сможет, — недовольно сказала
Валентина. — Может, у него мания преследования? Или он действительно мазохист? Зачем
нужно было звать к себе всех подозреваемых? Или он собирается устроить
очередной акт этой трагикомедии?
У двери тоже была установлена камера. Когда Дронго позвонил,
за дверью послышались быстрые шаги. Дверь открыл сам Халупович. Он был в серых
брюках и в синей рубашке с длинными рукавами. Он посторонился, пропуская
приехавших в квартиру.
— Что произошло? — поинтересовался Дронго, помогая снять
пальто Линовицкой. Затем он тоже разделся и повесил пальто на вешалку.
— Опять, — простонал Халупович, — опять кто-то пытался меня
убить!
— А зачем вы всех позвали к себе? — поинтересовалась
Линовицкая. — Мне кажется, вы несколько переигрываете, Халупович.
В квартире была огромная прихожая, метров тридцать, дальше
находился холл, в котором стоял круглый стол, а на нем живые цветы. Мраморный
пол в середине закрывал круглый ковер изумрудного цвета.
— Вы подозреваете меня? — удивился Эдуард Леонидович.
Валентина Олеговна взглянула на Дронго, ожидая его
поддержки. Но он молчал. И воодушевленная его молчанием, она продолжала:
— Зачем вы пригласили женщин? Хотели устроить спектакль?
Похоже, вы давно решили избавиться от своей домработницы, поэтому и придумали
такой экзотический план. «Один раз в миллениум». Каждая из трех женщин,
приехавших из разных городов, имела основания для мести. А затем вы
разыгрываете спектакль, приглашая каждую из них к себе домой. После чего
искусно изображаете удивление. Но если в первый раз я еще могла вам поверить,
то во второй — нет. И вы не сможете мне доказать, что они снова случайно
оказались в вашей квартире.
— Случайно? — раздался надменный голос Оксаны Григорьевны. —
Нет, не случайно.
Она вышла из холла.
— Неужели вы так ничего и не поняли, моя милая? Он сказал
при всех, что утром отправил жену с дочерью за рубеж. Для опытного ловеласа,
каким всегда был наш уважаемый Эдуард. Леонидович, эта фраза не могла быть
случайной. Я думала, что вы обратили на нее внимание. Он же сказал, что
останется один. А господин Дронго все время спрашивал, знаем ли мы его
мобильный телефон. Конечно, знаем. Халупович дал нам свои визитные карточки. И
сказав, что он остался «холостяком», он дал нам понять, что сегодня ночью он
свободен. Не воспользоваться такой возможностью было бы непростительно. В конце
концов, мы приехали сюда именно для того, чтобы встретиться с нашим героем, —
Оксана Григорьевна насмешливо показала на понуро стоявшего Халуповича. — Нам
было интересно посмотреть, как он живет. Мы ведь понимали, что квартира на
Тверской — это лишь место для встреч. Ну и решили посмотреть основную квартиру.
Мы договорились встретиться с ним еще раз, когда ехали домой. Сначала приехала
Элга. Потом позвонила я. Последней появилась Фариза.
Линовицкая пристально посмотрела на Халуповича.
— Вы … вы… вы просто павиан, — возмущенно сказала она,
вспыхнув от негодования.
Все прошли в гостиную. В просторной, не менее пятидесяти
метров, комнате стоял большой стол, очевидно, изготовленный на заказ.
Двенадцать стульев с высокими спинками, обитые золотистой тканью, стояли вокруг
стола. Тяжелые резные серванты располагались в разных концах комнаты. Из
гостиной можно было выйти в зимний сад и на балкон.
В гостиной сидели Фариза и Элга. Каждая успела переодеться.
На Элге был сиреневый костюм с черным воротником. Фариза была одета в
светло-серую водолазку и темно-серую юбку. На Оксане Григорьевне был темный
костюм с белой блузкой. Дронго обратил внимание, что у Оксаны Григорьевны линия
зубов не совсем ровная, что придавало ей некоторый шарм. Элга и Фариза были
явно смущены, что их застали в квартире Халуповича в ночное время.
— Добрый вечер, — поздоровался Дронго с женщинами, — хотя,
наверное, я должен сказать «Доброе утро».
Обе гостьи мрачно кивнули ему в ответ. Он прошел к столу,
галантно пропустив Линовицкую. Когда они сели, подошли Халупович и Оксана
Григорьевна. Они устроились напротив на другом конце стола.
— Расскажите, что с вами произошло после того, как вы
покинули здание компании, — попросил Дронго.
— Я хотел отвезти Нину с девочкой домой, — начал Халупович,
— но когда мы позвонили к ней домой, выяснилось, что ее мама уже спит и не
отвечает на телефонные звонки. Сегодня, во время нашей беседы мне было немного
неприятно, что Нина узнала о моей квартире на Тверской. Туда я ее никогда не
приглашал. Но здесь она однажды была. Я решил не отпускать их, чтобы ничего не
случилось в очередной раз, и предложил отправиться ко мне домой. Нина сразу
согласилась. Она знала, что наверху у меня есть комната для гостей. Я отвел их
в эту комнату и, когда они заснули, спустился вниз, в кабинет. Но тут позвонила
Элга. Она правильно поняла мои слова насчет того, что я остался «холостяком».
Элга кивнула, чуть покраснев. Ей было приятно, что она
первой решилась на этом звонок, опередив даже Оксану Григорьевну.
— Потом мне позвонила Оксана… — продолжал Халупович.
Оксана Григорьевна сидела спокойно. В конце концов, ничего
между ними не было. Когда она приехала, эта противная Элга уже была здесь.
— Последней позвонила Фариза…
Мамаджанова сжала пальцами край стола, но ничего не сказала.
— Каждая из звонивших говорила со мной несколько минут, —
признался Халупович. — И я всем предлагал приехать, уверенный, что никто из них
здесь не появится. Но приехали все.
— Я и предположить не могла, что он приглашает всех, —
нервно призналась Оксана Григорьевна, — он остался таким же бесшабашным, каким
был в молодости.
