— Наверное, — согласился Эдуард Леонидович. — И в два часа
ночи мы снова оказались вместе. Пили вино, вспоминали нашу молодость, даже
песни пели. Через полчаса проснулась Нина. Она сделала нам кофе с молоком. Все
было нормально. Забыл сказать. У нас живет сиамский кот, любимец жены. Его
кормит наша домработница, убирающая по утрам квартиру. Уходит она в три часа
дня. Нина принесла нам кофе с молоком. Я налил себе молока и уже собирался
выпить, когда появился кот. Должен сказать, он спас мне жизнь. Он прыгнул мне
на колени, потом на стол и смахнул мою чашку на пол. Конечно, я разозлился и
уже собирался выгнать котяру, но он начал лакать из лужицы на полу. Через
некоторое время кот заорал не своим голосом и начал валиться на бок. Я ничего
не понял. Но потом выяснилось, что кот, видимо, почувствовал неладное и таким
образом хотел меня спасти. Я вызвал охранника и попросил забрать труп
несчастного животного.
— И опять у нас трое подозреваемых, — насмешливо дополнила
Оксана Григорьевна, — только на этот раз мы, кажется, знаем, кто был пятым.
Пятой женщиной, которую видела ваша соседка, Эдуард Леонидович, была ваша
секретарша Нина. Она и сейчас здесь. Девочка спит, я проверяла. А ваша Нина
сидит на кухне.
— Нет, — сказала Нина, входя в гостиную, — я была в ванной и
слышала все, что вы сказали. Только я не была той самой пятой женщиной. Я уже
говорила, что не входила в дом. Поэтому не нужно меня подозревать. У меня нет
яда, и я не собиралась убивать Эдуарда Леонидовича.
— Возможно, — сказал Дронго, — можете пройти и сесть. И не
нужно подслушивать. Для секретаря это не самое лучшее занятие. К тому же, вам
может понравиться заниматься подобными вещами.
— Я никогда не подслушиваю! — вспыхнула Нина. — Просто
случайно услышала, что обо мне тут говорят гадости, — сказала она с вызовом.
— Еще немного — и она вызовет меня на дуэль, — усмехнулась
Оксана Григорьевна.
— Сядьте и успокойтесь, — повторил Дронго, и Нина села так,
чтобы оказаться подальше от Оксаны Григорьевны.
Та усмехнулась и обратилась к Дронго:
— Я думаю, вы уже поняли, что других подозреваемых в доме не
может быть. Охрана проверяет каждого, кто сюда входит. Но мы должны, наконец,
разобраться с этим запутанным делом. Хотя бы для того, чтобы успокоить Эдуарда
Леонидовича.
— Что вы предлагаете? — спросил Дронго.
— Провести элементарный обыск, — пояснила Оксана
Григорьевна, — осмотреть сумочки каждой из нас. И выяснить, наконец, кто же
хранит у себя яд. Здесь присутствует следователь, которая ведет уголовное дело
по факту смерти домработницы. Я предлагаю ей осмотреть наши сумочки.
— Это ничего не даст, — мрачно возразил Дронго, — если
убийца решился на второй удар, значит он успел продумать, как обезопасить себя.
— Решилась, — поправил его Халупович, — здесь нет мужчин,
кроме нас с вами.
— Я имел в виду, что слово «убийца» может относиться как к
женщине, так и к мужчине. А насчет женщин вы не правы, Халупович. Возможно,
кто-то из них вас так сильно любит, что собирается отравить, чтобы вы не
достались другой. Такой вариант роковой любви вы исключаете?
— Не знаю, как с вами спорить, — насупился Халупович, — вы
можете разбить своими доводами любого человека, сбить меня с любой позиции.
— Это не самоцель, — пояснил Дронго, — меня волнует только
истина. Еще вчера мы ничего не знали ни о проблемах семейной жизни
Мамаджановых, ни о трагедии Элги Руммо, ни об испытаниях Оксаны Григорьевны.
— Подождите, — прервал его Эдуард Леонидович, — возможны, вы
правы. Но я прошу вас оставить ваши психологические этюды на следующий этап.
Меня интересует только один вопрос: кто и почему меня так настойчиво
преследует? Кто из сидящих за этим столом женщин вот уже второй раз пытается
меня отравить? Кто? И пока я не узнаю ответа на этот вопрос, я не смогу
заснуть, не опасаясь, что меня задушат моей же собственной подушкой.
— Мы вас будем охранять, — пообещала Линовицкая.
— Не нужно меня охранять! Лучше найдите, наконец, убийцу. Я
начинаю верить в сказки про человека-невидимку. Иначе как объяснить, что убийца
проник в мою квартиру сквозь запертые двери, а потом исчез? Или появился здесь,
чтобы снова растаять?..
— Только не нужно мистики, — поморщилась Линовицкая, — если
вы не можете объяснить нам, как погибла ваша домработница и отчего убийца
проявляет такую настойчивость, то у меня будут более чем веские основания
обвинить именно вас в убийстве вашей домработницы. Никакого другого объяснения
я не приму.
— Вы уверены, что все так просто? — спросил Дронго,
обращаясь к следователю.
— А вы хотите все усложнить? — вспыхнула она.
— Жизнь вообще не поддается нашей логике, — мягко заметил
Дронго.
— Я не имею права решать что-либо без соблюдения
процессуальных норм, — напомнила ему следователь, — и не обязана верить в
исчезающих убийц. Сначала он скрыл от меня, что существуют важные свидетели, а
затем хочет уверить, что убийца обладает способностью проходить сквозь стены.
Хватит, Халупович. Я больше не намерена верить вашей лжи.
Дронго неожиданно поднялся.
— Нина, — сказал он, — вы уверены, что в доме больше никого
нет?
— Конечно, — кивнула Нина, — а Таня спит в комнате для
гостей.
— Пойдемте, — попросил Дронго, — проводите меня. Пусть они
побеседуют без нас. А мы вернемся через несколько минут.
Они вышли из гостиной, сопровождаемые неодобрительными
взглядами присутствующих. Поднялись по широкой винтовой лестнице на второй
этаж. Пройдя по коридору, они оказались в просторной светлой комнате. Девочка
спала, сжавшись в комок, поджав ноги и укрывшись с головой. Дронго поправил
одеяло. Она во сне нахмурилась. Он посмотрел на ее дешевые часики, лежащие на
столике, взял в руки ее талисман, который обычно висел у нее на шее.
— Это все ее богатство, — сказала Нина.
— Да, — согласился Дронго. — Когда вы готовили кофе,
кто-нибудь был на кухне?
— Нет. Никого. Хотя подождите… Элга входила на кухню,
интересовалась мебелью, которую он выбрал. Точно. Она входила на кухню. И еще
была Таня. Она захотела пить, поэтому спустилась туда. Но девочка сразу ушла, а
Элга оставалось еще минут пять.
— Понятно, — вздохнул Дронго, — вернитесь вниз и скажите
всем, что я сейчас вернусь. Кажется, я все понял.
— Так и сказать? — спросила Нина.
— Так и скажите. Хотя подождите. У меня есть один вопрос.
Обещаю, что ответа не узнает никто. Ответьте мне, только искренне. Халупович
нравится вам как мужчина?
Она сжала губы. Очевидно, хотела ответить дерзостью, но
затем прошептала: — Да.
